Людмила Шлычкова: «Храм для меня - это всё!»

Детские воспоминания

- Людмила Семёновна, поделитесь своими детскими воспоминаниями, расскажите, где вы родились, кто были ваши родители?

- Я курганская. Моя мама, Мария Кирилловна, украинка, папа, Семён Тихонович, белорус. Познакомились они в Ленинграде. А потом, когда у папы умер отец, он уехал в Гомель, чтобы его похоронить, и маму к себе вызвал. Там они поженились в 1936 году. Через год родился мой старший брат, а в 1939-м – второй брат.



Потом началась война. Папе и его брату, Василию, которые работали на Гомсельмаше, дали бронь, на фронт не взяли, и они с заводом вместе со своими семьями эвакуировались в Курган. Ехали сюда очень долго, почти два месяца. С заводом эвакуировалось много специалистов-евреев. Мама рассказывала, что папа в дороге сильно заболел, так евреи приносили ему варенья из смородины и выходили его.

Оборудование установили на площадке «Кургансельмаша», папа там работал. Неисповедимы пути Господни! Много лет спустя, когда родителей уже не было в живых, я пришла навестить их подругу, Римму Мироновну. Ей тогда уже 85 лет исполнилось. Она своей приятельнице говорит, показывая на меня: «Вот это Люда, дочь Семена Тихоновича». Та на меня смотрит огромными глазами и говорит: «А вы знаете, я ведь в вашего папу влюбилась. Я совсем молоденькой пришла на «Кургансельмаш» во время войны, зашла в деревообрабатывающий цех, а по коридору идет красивый мужчина - высокий, стройный, с пышной шевелюрой. Вот и я ведь в него влюбилась!». Представляете?

Позже папа перешёл на другую площадку – «Уралсельмаш» (КЗКТ). Там нам дали жильё.

- То есть, ваши родители не стали возвращаться из эвакуации обратно в Гомель?

- А некуда было возвращаться. Брат его, Василий, вернулся, у него там был дом. А родители мои жили на квартире у вдовы папиного старшего брата, умершего до войны. Поэтому родители остались в Кургане. Я родилась 11 августа 1945 года. Мы жили рядом с «Уралсельмашем», впятером в 20-метровой комнате на общей кухне – родители, два брата и я.



Я очень хорошо помню то время. Мы жили на первом этаже, а на втором жил главный бухгалтер «Уралсельмаша»; с его дочкой Леной Михайленко мы были одногодки, дружили с 6-летнего возраста, учились вместе. В квартире рядом с нами жили тётя Клава с тётей Галей. На общей кухне была печка.

Году в 50-м нам дали 2-комнатную квартиру, и уже в неё принесли из роддома мою младшую сестру. У нас с ней разница в 6 лет.

Потом мама ещё раз забеременела. Но были тяжелые времена, за хлебом стояли большие очереди, и в такой очереди её, на седьмом месяце беременности, задавили. Полуживую, её увезли в больницу, случился выкидыш. Я помню, как папа принёс с работы маленький гробик, и как я поняла, что ребёночек умер.

Родители у нас великолепные были. На производстве они были очень инициативные, а дома - дружная настоящая семья. Оба брата потом служили в армии, один на Дальнем Востоке, другой здесь, на Урале. Они пришли из армии практически одновременно: ждали старшего с Дальнего Востока, а пришел младший, но на следующий день пришел и старший. Какой был праздник! Это я тоже очень хорошо помню. Мы так радовались, что они вернулись! (улыбается)



Папа прожил 72 года, мама пережила его на 7 лет, 5 из них она была лежачей больной: ходила проведать свою подругу, поскользнулась, сломала шейку бедра и уже не встала. Очень благодарна своему мужу, потому что он никогда не роптал, особенно под конец, когда уже запахи стали появляться в квартире. Трудновато нам было, оба работали. Младшая дочь училась в школе и днём могла проследить за бабушкой, покормить её. А я возвращалась поздно вечером, в то время уже работала в проектном институте.

Учёба, юность

- Давайте вернемся немножко назад. Расскажите, в какой школе вы учились?

- В школу я пошла в 1952 году, училась в 25-й школе на КЗКТ до 8 класса, а 11 классов окончила в 37-й школе. Это был первый выпуск 11-летки. Окончила я школу с золотой медалью, подала документы в вузы Перми и Саратова. Мне хотелось пойти на факультет вычислительной математики, и только в этих двух университетах был такой факультет. Первый ответ мне пришел из Саратова, и я отправила туда все документы. Потом уже из Перми ответили, но я уже не стала ничего менять. В Саратове поступила на факультет вычислительной математики, проучилась 5 лет, получила профессию «математик». В то время ещё не было понятия «программист».



В вузе я познакомилась со своим будущим мужем, Владимиром Алексеевичем Шлычковым, он учился на курс выше. Поженились, когда я училась на третьем курсе, а он заканчивал 4-й. После окончания он уехал по направлению в посёлок рядом с Саратовом, преподавал математику в школе, ждал моего окончания института. Я, отучившись, взяла распределение в Омск, поближе к Кургану, к родителям, потому что не чувствовала в себе сил самостоятельно содержать большую семью.

Я с детства была болезненным ребенком, поэтому меня родители берегли. Папа меня и на курорт возил в Белокуриху. Мне было лет 11-12. Там меня здорово подлечили, потом поставили на учет, и до 18 лет я была на учете в поликлинике с диагнозом «ревмокардит». Когда получала справку для института, врач спросила, какую профессию выбираю? Я ответила, что люблю химию и математику, только вот не знаю пока, что выбрать. Она говорит: «Вам на химию не надо. Сейчас вы практически здоровы, но неизвестно, что будет дальше, вам лучше идти в математику». Очень внимательная была женщина.

Вы знаете, в жизни мне всегда попадались хорошие люди. Наверное, всё заложилось в семье - мы все очень хорошо относились друг к другу. Папа очень любил маму, даже ревновал ее. Конфликты у них, если и были, то не при детях.



Нынче перед Новым годом приезжал из Тюмени меня проведать мой второй брат, 84 года ему (старший уже ушел из жизни 2 года назад). Мы с ним вспоминали родителей, и он тоже подтвердил, что действительно, все хорошее в нас заложила семья. Братья у меня были замечательные люди! Особенно старший меня любил, потому что ему пришлось за мной, как он говорил, «какашки убирать». Ведь, когда я родилась, ему уже было 8 лет, и мама доверяла за мной присматривать. Он всегда относился ко мне, как к хрустальной вазе, особенно когда уже я осталась без мужа (он ушел из жизни в 2012 году).

- Снова вернёмся назад. Окончив вуз, вы взяли направление в Омск. А каким образом оказались в Кургане?

-Я приехала в Омск в августе, уже беременной, наверное, было где-то месяцев шесть. Но я была худенькая, ходила в свободном платье, и только женщины замечали мою беременность.



Там был проектный институт по нефти, им нужны были специалисты моего профиля. Тем более, нас было двое - потому что муж учился не только педагогике, но и все программирование проходил. Но в институте не было жилья, дом, в котором нами обещали квартиру, сдавался позднее. Нам сказали – как дом будет готов, нам сообщат. Я уехала в Курган. Потом дом сдали, но жилья нам не предоставили, предложили жить на квартире. А у меня уже как раз Светочка родилась в начале ноября, и мы решили остаться в Кургане.

Трудовой путь

- Муж устроился на работу на предприятие Курганприбор, там он встретился с людьми, которые ему сказали, что на КМЗ организуется вычислительный центр. И мы попали туда в градоначальники (смеётся). То есть, мы там начинали все с нуля. Муж сообщил тогдашнему начальнику Журавлёву, что жена – тоже программист, и тот сказал, что берёт обоих и жилье даст. А мы жили у родителей в трехкомнатной квартире, втроем занимали одну комнату.



Светочка родилась в ноябре 1968 года, а в январе мне уже нужно было выходить на КМЗ. Мы наняли в няньку тётю Галю, бывшую нашу соседку по коммунальной квартире. Мы с ней и после переезда общались, не теряли связи. Муж у нее погиб еще в финскую войну, детей не было, замуж она больше не вышла. Мне позже братья сказали, что она была влюблена в нашего папу и была около нашей семьи. Папа всегда помогал ей во всем, потому что она работала на очень сложном производстве - в литейке на КЗКТ. Очень работящая женщина, она пошла к нам в няньки. В это время мама как раз ушла на пенсию, а нас с Володей отправились на учебу в Минск. 2 месяца мы там учились, а Света была на руках моей мамы и няни Гали. Дочка была «искусственница», мне пришлось отсадить ее от груди, когда я узнала, что надо будет в конце января выходить на работу. И Светочка спокойнее стала, видимо, я очень нервничала, что получила образование, а применить его не могу, и это волнение передавалось ребёнку. Такая вот гордынька во мне сидела (смеётся). Но разобралась в этой гордыне только тогда, когда пришла к вере.

Мы с мужем отучились, и нам сразу выделили электронно-вычислительную машину, изготовленную в Минске. А мы как раз на нее и учились. Так началась моя трудовая деятельность.

- Сколько лет вы проработали на КМЗ?

- Семь лет. Там я прошла путь от инженера до руководителя лаборатории разработки автоматизированных систем. В моем подчинении было 30 человек. Я постоянно училась и учила своих подчиненных - машины же менялись одна за другой. Ездила в командировки, покупала много литературы по электронно-вычислительной технике. Литература была вся заграничная, машины тоже поступали из заграницы, своего не было. А надо же было как-то вникать во всё.

Оттуда ушла по состоянию здоровья, потому что почувствовала, что не справляюсь. Наш руководитель Журавлёв уволился и уехал в Москву, а с новым начальником у нас «не пошло». Он мне не доверял так, как доверял прежний руководитель. Видимо, на этой почве у меня расстроилось здоровье. Приходила с оперативки, садилась на своё место и не могла разогнуться от страшных болей в животе.



Сходила к терапевту, мне дали «горящую» путевку в Сочи. Я приехала худая, лицо серое, а когда оттуда уезжала, у меня были румяные щеки, горящие глаза. Там очень хороший врач мне сказал, что по состоянию здоровья, надо отказаться от руководящей должности. Я это сначала не восприняла, потому что коллектив у меня был хороший, такие умницы, мы сработались. Пока я лечилась в санатории, муж был дома с двумя дочками, мои родители, конечно, ему помогали. Когда я вернулась, то сразу рассказала про совет врача. Он согласился, что надо так и сделать.



К тому времени Володя уже с полгода работал не на КМЗ, а в проектном институте «Курганграждапроект». Там тоже нужно было все начинать с нуля. Им обещали из Еревана отечественную вычислительную машину, созданную на базе минской машины. Знания у него были, только бери и делай.

Я после лечения вышла на работу и сразу подала заявление на увольнение. Конечно, мой коллектив был удручён, но я уже приняла решение и уволилась. А мы жили в квартире КМЗ, и когда я ушла, то новый руководитель, с которым у нас не сложились отношения, подал в суд, чтобы нас выселить. Долго длилась эта перипетия, но закончилась благополучно. Нам помог человек из суда, которому муж должен был программу запустить на нашей технике. Вот опять пример, какие хорошие люди нам встречались! Проектный институт выдал гарантийное письмо, что нам дадут жильё. Вскоре освободилась квартира по улице Коли Мяготина, мы туда въехали и освободили жилье завода. Я сейчас вспоминаю, что та, прежняя квартира была по улице Перова, через дорогу от областного госпиталя, в котором я позже стала трудиться в качестве сестры милосердия. Такой промысел Божий был!

- То есть, вы перешли в проектный институт «Курганграждапроект» и снова стали работать в одном коллективе с мужем?

- Да. Он был начальником отдела, а я – старшим инженером. У меня в подчинении было трое подчинённых, одну женщину я «перетащила» с КМЗ, мы с ней дружили. В этом институте я тоже 7 лет проработала. Мы запустили АСУ (автоматизированная система управления – ред.), делали расчеты, сметы я ещё занималась инженерными расчетами строительного отдела. Потом нужно стало переходить на другую технику, но в институте нам ее не дали, и мы были вынуждены арендовать машинное время в Статуправлении. Время нам давали, как правило, ночью, поэтому мне приходилось со всеми своими манатками (а тогда знаете, перфокарты были, длинные ленты с дырочками) ходить пешком с улицы Коли Мяготина, где мы тогда жили. Часов до трёх ночи я работала, приходила домой, ложилась спасть. Володя утром забирал то, что я наработала, уносил в институт. Я выходила во второй половине дня, брала материалы и шла снова в ночь работать. В институте пошли сплетни, моему мужу высказали претензии, что он своей жене делает поблажки, разрешает не ходить на работу. Я про эти сплетни не знала.



В это время мужу поступило предложение перейти начальником отдела в проектный институт «Трансмашпроект» по улице Красина. Там тоже ничего ещё не было, и тоже должны были получать вычислительную машину АРМ (Автоматизированное рабочее место). Он мне говорит: «Какой смысл мне туда переходить, я и здесь начальник отдела, может, ты пойдёшь?». И рассказал мне про слухи и сплетни. Ну как я могу мужа своего подводить? Я уволилась. А главный инженер института «Трансмашпроект», который когда-то работал с моим папой на заводе и очень уважал его, предложил мне стать начальником отдела. Я отказалась, сославшись на состояние здоровья, и пошла к ним инженером.

Вот таким образом я попала во второй проектный институт. Там тоже мы начинали с нуля - и сметное дело, и строительные чертежи. Опять нужно стало учиться, внедрять, набирать коллектив. Получается, что я, начиная с КМЗ, все с нуля делала. Но когда уже АРМ не стала соответствовать нашим требованиям и появились первые персональные компьютеры, я поняла, что нужно отсюда уходить. Мне уже за 40 лет было. Услышала, что есть возможность пойти в Курганэнерго - Западные электрические сети, где тоже собирались получать маленькие компьютеры и требовались специалисты. Я там проработала 9 лет и оттуда ушла на пенсию в 2000 году.



Мне достался период перехода с одного века на другой, который отразился на программном обеспечении. Я занималась зарплатой и материалами бухгалтерии. Нужно было переходить на новую программу, а матобеспечения не было. И только в ноябре 1999 года мы его получили, а с 1 января надо было уже начинать работать по новой программе. Нужно было изучить огромную кипу литературы. Я выпросила себе помощницу, молодую незамужнюю женщину. Мы с ней, можно сказать, днем и ночью трудились до самого моего ухода. Все это изучали, потом запускали. Первая версия не пошла. Нам выслали другую версию, мы ее запустили, надо стало привязывать к себе. Москва нас направила на учёбу в Челябинск к очень хорошему преподавателю. Она провела два занятия, ответила на наши вопросы, пролила свет на это программное обеспечение, а потом заболела. Нам дали другого преподавателя, но уже совсем не то. Мы там 4 дня пробыли, все-таки поняли, как нам привязку делать.

Вернулись в Курган, а уже январь был. Никаких расчетов нет, бухгалтер нас ждет и выдает людям зарплату авансами. Мы запустили программу, начали делать привязку. А для того, чтобы все это функционировало, нужно было описать все кадры - данные на тысячу с лишним человек с момента их трудоустройства загнать в базу. Я занималась этим делом, а Наташа - привязкой. Так мы трудились. Только в марте сделали первый расчет за январь, февраль, март. Я просто удивляюсь, как у главного бухгалтера хватило терпения нас ждать! Мы работали почти сутками. И не только мы, а и бухгалтера, потому мы их учили пользоваться персональными компьютерами, чтобы они могли работать самостоятельно.

- То есть, вы всё это сделали и ушли на заслуженный отдых?

-Да.

Воцерковление

- Ну, хорошо, ваш трудовой путь мы проследили. Теперь меня интересует начало вашего воцерковления и путь к сестричеству.

- Мой муж был крещён в детстве, он родился в Саратове, и родители его крестили там. А я была не крещена, и даже не знала вообще, что это такое. Потому что бабушки и дедушки у меня не было. Папа во время войны вступил в партию, на КЗКТ был механиком цеха и секретарём парторганизации. Когда родителей уже не было в живых, старший брат мне рассказал, что мама бегала за святой водой в церковь в Рябково, но я не знала этого. О Боге у нас в семье не было абсолютно никакого слова. И я росла октябрёнком, пионеркой, комсомолкой, как все советские дети.



А когда начались в семье проблемы - маленькая дочка заболела - я почувствовала, что у меня почва уходит из-под ног. Начались искания, но в советской литературе ничего не говорилось о Боге. Как-то однажды я в одном из журналов «Юность» статью прочитала о том, что мы бессмертны. Я этого не поняла, но задумалась вот о чём. Если я рано уйду из жизни, как муж один с детьми останется? Или он уйдёт раньше – как я останусь? От этих мыслей я сильно испугалась. Даже сейчас помню, как мне было некомфортно, наверное, неделю. Понимаю - что-то есть, а что есть, не знаю.

Когда я работала в «Трансмашпроекте», случайно на улице купила книжку «Закон Божий» в мягком переплете. Принесла на работу, чтобы в обед почитать. А коллега-программист увидела у меня эту книжку и говорит: «Людмила Семеновна, у вас есть Новый Завет?». Я говорю: «Нет». Она: «А вы знаете, у меня бабушка верующий человек, и у нас есть Новый Завет. Если хотите, я вам принесу его». Она мне принесла Новый Завет, а он же так же, как Библия, столбиками мелко напечатан, читается трудно. Начала читать, и когда дошла до пятой главы от Матфея, до Нагорной проповеди, то не могла остановиться до восьмой главы. Все прочитала, сижу и говорю себе - это мое, это мое, это мне надо, я должна это все узнать!

С тех пор у меня началось познание. Я стала искать еще литературу, а литературы нет. В 1993 году я приняла Крещение в Александро-Невском соборе, - отец Аристарх окрестил меня и внука моего Сёмочку. Света уже там, в соборе, пела на клиросе.

- Получается, у вас дочка первая пришла в храм?

- Да. Она покрестилась в Саратове, там и замуж вышла. Вот тогда только, после моего крещения у меня начала появляться литература. Первые книги я приобретала в Александро-Невском соборе, как будто мне Господь их посылал.

Я помню состояние, когда вышла после крещения на крыльцо храма, посмотрела на небо и думаю - мне теперь надо знать, что от меня требуется, как от христианки. Мне кажется, что после моего крещения Господь во всём руководил мною. Я прочитала в книжке, что нужно подавать милостыню за усопших, а не умела этого делать. И на первой своей исповеди сказала: «Господи, грешна, не умею подавать милостыню, Ты меня научи. Ведь без этого никак не обойтись, поскольку у меня папы с мамой нет, и родители мужа ушли из жизни». И Господь меня повел, Он посылал мне желающих получить милостыню даже домой или по дороге. Меня это настолько удивляло, я быстро привыкла это делать, и у меня это уже получалось.

Господь посылал мне людей, которые мне какие-то толчки давали в моем духовном образовании. Например, я долго не знала, что такое «Живый в помощи», откуда эта молитва, хотя у меня уже Псалтирь была. Возвращаюсь после Пасхи на автобусе домой. Заходит женщина на рынке, и говорит на весь автобус «Христос воскресе!». И только я ей ответила. Выхожу у стадиона, и она выходит. Разговорились, и пока мы с ней шли до моего дома, я выяснила, что такое «Живый в помощи» (смеётся). Пришла домой, открыла Псалтирь и нашла этот псалом.

Так постепенно все шло. Главное - у меня был интерес к литературе. Как-то у меня состоялся разговор с отцом Игорем Стрельниковым, будущим схиигуменом Серафимом. Мы с ним познакомились через мою дочь Свету. Мы вышли во двор Александро-Невского собора, сели на скамейку и общались целый час. Я ему тогда сказала про впечатление, что Господь хочет, чтобы моя семья была под Его покровом. Он говорит: «Да, так оно и есть». Я спрашиваю: «А как мне прийти к этому? Я же вообще ничего не знаю!». Он отвечает: «Ничего страшного, я вас благословляю на чтение жития святых, у вас все прояснится, вы всё поймете». Именно его я считаю тем наставником, который мне помог в самом начале. Я начала искать то, что нужно, читать, то, что нужно. Литература художественная меня уже не интересовала, появился совершенно другой интерес. Я каждый день старалась читать. Когда все ложились спать, я брала книжку и хотя бы пару листочков обязательно прочитывала.

Потом я побывала в монастырях - мужском Далматовском и женском Верх-Теченском. В Верх-Тече Света с мужем Алексеем Тарасовым и с сыном жили полтора года, храм помогали восстанавливать, Алёша делал крышу и крыльцо. Я тоже там несколько раз побывала, в очень хорошем контакте была с матушкой Серафимой и с батюшкой Серафимом.

Когда мой муж Владимир в феврале 2012 года ушел из жизни, я сокрушалась, что не стенаю так, как страдают женщины, когда они теряют своих мужей. Значит, что-то со мной не ладно? Приехала в монастырь, стала разговаривать с матушкой Серафимой об этом. И она мне сказала: «Людмила Семёновна, успокойтесь. Вы же прекрасно знаете, что мы живем вечно, что вы с мужем встретитесь, и ваша задача сейчас только о нем молиться. Какие могут быть стенания? Только к Богу привыкать, стремиться к Иисусу Христу». Она мне все это так изложила, что я успокоилась. То есть, с матушкой Серафимой мы были хорошо знакомы, она меня очень поддержала в первые дни после смерти мужа.

Вот в это время-то я и пришла в сестричество, полностью погрузилась в него.

Испытания и прозрение

- Но до этого вот что ещё случилось: в августе 2000 года я вышла на пенсию, а в ноябре поехала к брату в Тюмень. Его жена сильно хотела со мной увидеться и просила приехать. А когда возвращалась в Курган, автобус попал в катастрофу. Я вылетела с переднего сиденья, ударилась головой и повредила поясничный раздел позвоночника. Кое-как добралась до дому. Муж в это время был в командировке, а Света жили с нами. Я ей рассказала, что попала в катастрофу, что сильно болит поясница. Стала раздеваться, и упала от боли. Дочь вызвала «скорую», меня увезли в первую городскую больницу. Оказалось, что у меня перелом одного позвонка, а второй смещен.

Меня положили на полтора месяца в травматологическое отделение. Кроме чтения, больше ничем не могла заниматься. Девять дней были сильные боли, не могла спать. Ночью мысленно повторяла «Богородица, Дева, радуйся», потому что из Богородичного правила только эту молитву более-менее знала. Лёжа в этой больнице 1,5 месяца, я выучила наизусть 90-й псалом, все 24 молитвы из вечернего правила, прочитала книгу о Серафиме Саровском.

Кстати сказать, с этим святым у меня связано очень многое. Верх-Теченскому монастырю нужен было колодец. Я туда приезжала с младшей моей дочерью, с внучкой, мы там жили неделю, помогали – там как раз шли строительные работы. Зашел разговор о том, что нужен им очень колодец. А моя дочка и говорит: «Давайте мы в Кургане на ЖБИ выбьем бетонные кольца и сюда привезем!». Батюшка написал прошение и подписался, матушка тоже подписалась. А я как раз была в отпуске, и когда приехали домой, решила пойти на ЖБИ. Муж выразил сомнение, что у меня всё получится. У нас в квартире перед выходом распятие висело, я перед ним встала, помолилась и пошла. И что вы думаете? Нам выписали 11 колец! Причем у меня не было доверенности, только прошение. Потом мне удалось найти машину. Это все устраивал Господь, Он меня направлял.

Когда я уже окрепла после травмы, бросила костыли, в этот год состоялся первый Никольской крестный ход от Увала до Утятского. Но я еще не в состоянии была в нём участвовать, и пошла только на следующий год. На тот момент у меня в голове была каша от всего прочитанного, а чёткости не было. И тут отец Николай Чирков организовал курсы для взрослых, я пошла на эти курсы и проучилась два года. Мы занимались по субботам, нас было 10-15 женщин.

Первый год мы занимались с педагогом – бывшим учителем отца Николая, а на второй год нам дали Максима Мажова. Он был очень хороший учитель! Нам очень нравилось, как он проводил занятия, что рекомендовал читать, какие домашнее задание давал. Он тогда был послушником, но к концу наших занятий, когда нам уже выдали дипломы, его рукоположили и дали послушание окормлять госпиталь. Он к нам обратился за помощью, и мы, человек шесть, согласились с ним потрудиться. Стали ходить в госпиталь. Там ставился алтарь, мы возле него читали акафист св. Луке.

Отец Максим нам рассказывал, что, когда он учился в Тобольской семинарии, то помогал в больницах - вместе с батюшкой ходили по этажам, исповедовали и причащали православных. Поэтому он предложил и нам организовать сестричество милосердия при госпитале. Мы испугались, потому что это очень ответственное дело, да и знаний-то у нас не так уж много было. Он нам все начал показывать, благодаря ему мы всему научились. Сначала он нас провел по этажам, представил нас в палатах, пообщался с больными, и мы уже знали, с чего начинать и как дальше продолжать.

У меня в памяти осталось два наиболее ярких события, связанных с отцом Максимом. Первое. Нас распределили по этажам, и мне досталась кардиология, а на себя он взял офтальмологию. Через какое то время он ко мне обращается: «Людмила Семёновна, мне ваша помощь нужна, чтобы исповедовать и причастить троих пациентов: одна лежачая, а двое совсем слепые». Я пошла с ним, и вы знаете, это для меня был большой урок. Я увидела, как он обращается с пожилыми людьми, с больными, и была просто поражена - столько у него внимания, столько любви, как будто это его родная бабушка! Помогла ему их причастить, и про себя подумала: надо так свою душу воспитать, чтобы было такое же отношение к больным.

И второй случай. Пришла я в палату, там лежит женщина, вижу, что не русская. Как обычно, я представилась, она меня подзывает к себе и говорит, что она армянка и хочет исповедоваться. Но она не вставала, её в больницу на носилках принесли. Я батюшке рассказала, а он говорит – у нее другая вера, если она хочет исповедоваться, ей нужно дополнительно покреститься, миропомазание пройти. Я женщине всё объяснила. А ей лет 85 было, она рассказала, что покойный муж армянин, а все дети крещены в Православии, и она тоже хочет покреститься. Батюшка согласился, пришел к ней в палату, она приняла крещение, мы ее причастили на следующий день на Литургии. Через неделю я зашла к ней и увидела, что около ее кровати стоят люди. Оказалось, это ее родственники приехали. Когда я вошла, она детям своим говорит: «Эта сестричка способствовала, чтобы я приняла крещение». Они мне поклонились, поблагодарили. Вот что вы думаете? Она встала! Ее выписали через несколько дней, и она ушла своими ногами!

И еще один маленький, но яркий случай. Наш госпитальный храм носил имя святого Луки (Войно-Ясенецкого), у нас уже висела большая икона с мощами, которую написал отец Андрей Ваньков. Я дежурила в храме, вдруг открывается дверь, входит женщина с огромным букетом цветов. Подходит к этой иконе, молится. Я не подхожу, чтобы не мешать. Попросила меня поставить букет возле иконы, а сама продолжает молиться со слезами. Потом рассказала, что давно в госпитале наблюдалась с глазами, но врачи отказывались делать операцию. Потеряв всякую надежду, взяла здесь, в храме, текст акафиста св. Луке и несколько дней его читала перед визитом к врачу. А когда пришла, то врач сказал, что её будут оперировать. Операция прошла успешно, вот она и пришла с букетом.

Ещё один подобный случай. Пришли в наш храм люди уже в возрасте, с огромными свечами, которые обычно в алтарь подают. Встали перед иконами, свечи поставили. На мой вопрос о причине, рассказали, что привезли в госпиталь ослепшую маму, не надеялись, что прозреет – возраст преклонный, больше 80 лет. Но маме сделали операцию, она видит! Как тут мне было не приобщаться к тому миру, если всё на твоих глазах происходило, где видишь, что Господь с нами?

Поездка за опытом

- Мы уже работали как сёстры милосердия, но не прошли посвящения. Не только в госпитале помогали, но ходили в КНИИЭКОТ, во 2-ю городскую. Это было в 2006 году. А в 2007 году я поехала в Москву помочь подруге, с которой учились в университете: ей нужно было лететь к сыну в Америку, но оставалась дочь с маленькой внучкой, которой нужно было помогать. Когда я сказала о поездке отцу Максиму, он дал мне задание сходить в Первую Градскую больницу имени Н.И. Пирогова и всё выяснить о работе сестричества, которое у них существовало уже 10 лет. Мы хоть и работали уже, но не знали, как организовать сестричество. В этой больнице служил настоятель, знакомый о. Николая Чиркова, к которому он мне дал рекомендацию.

В Первую Градскую я попала на Вербное воскресенье. У батюшки исповедь шла, я встала в очередь, и когда дошла до священника, рассказала, кто я, откуда и зачем приехала. Он обрадовался, тут же подозвал женщину и велел ей после службы рассказать все, нужно, о сестричестве.



После Литургии женщина принесла мне литературу, показала журнал, где отражалась их работа. И форма у них была специальная, а у нас просто косыночки и накидочки беленькие, которые я сама сшила. Я всё посмотрела, изучила, с этим приехала в Курган, и мы начали готовиться к посвящению. Вернулась я в апреле, а в сентябре сестричество при госпитале было освящено во имя преподобной Елизаветы Фёдоровны. Мы готовились, шили форму. Нас было четверо, мы ходили в три больницы. Не все женщины, которых первоначально отобрал отец Максим, стали сёстрами милосердия.

А потом я заболела. У меня было четыре операции, практически подряд. Но я сейчас понимаю, что это так и должно было быть – ведь столько лет прожито без Бога, сколько всего натворила. Я поняла, что должна все это искупить. Больше месяца лежала в КНИИЭКОТЕ. Здесь меня поддерживал отец Максим, причащал, поэтому мне эти операции дались очень легко.

Когда оклемалась после операций, то снова вышла в госпиталь. Пока я отсутствовала, у нас появилась Татьяна Владимировна Мезенцева, стала старшей сестрой милосердия. Я посещала храм, и, кроме сестричества, стала заниматься ещё шитьём. Шила облачение для храма (салфетки, покровцы), ездила в Тюмень за тканями. Мне нравилось, было желание это делать. А тяга к шитью появилась после того, как первый раз попала в Далматовский монастырь. Тогда у них очень скудно было, и я пообещала батюшке сшить салфетки. Сшила несколько – тёмных, на пост. И в госпиталь пришла – тоже надо обшивать храм, а никто из женщин не умеет, и мне пришлось приложить руки. Шила дома, на своей машинке. А когда храм в госпитале ликвидировали, всё моё рукоделие перенесли в храм при онкологии во имя иконы Божией Матери «Всецарица». Там я тоже престол обшивала, отец Сергий Перминов меня задействовал.

Потом я принимала участие в организации молельных комнат. Первую комнату мы открыли в железнодорожной больнице, там же организовали библиотеку. Опыт у меня уже был, потому что в госпитале у нас уже существовала библиотека, в которой насчитывалось более тысячи книг. Очень много хорошей литературы было до закрытия храма, и где она сейчас – не знаю. Очень жалко. Я спрашивала у всех, и не нашла концов. А литература была подобрана замечательная, книги были востребованы. И самое главное, мы читали, потому что нам же надо было с чем-то к пациентам идти.

Потом мы стали ходить в онкологический диспансер. Там ещё не было храма, его построили, когда нас окормлял о. Михаил Сычков. Он был третий настоятель, до него ещё был о. Виктор Сурин, который сейчас в Черёмухово служит, он у нас после ухода о. Максима Мажова с полгода пробыл. При отце Михаиле мы пытались организовать молебную комнату во второй городской больнице, но ничего не получалось.

Сестричество на Порт-Артурском приходе

Потом мы открыли такую комнату в новом перинатальном центре. В это время я перешла на приход Порт-Артурского храма. С этим храмом связана большая история. Сестричество наше не развивалось, мы находились на окраине города, в Рябково, держаться за эти стены не было смысла. А надо было разрастаться, у сестёр всё прибавлялось дел. И в это время руководителем епархиального отдела по церковной благотворительности и социальному служению назначили протоиерея Владимира Алексеева. А он такой молодец, такой молитвенник! Так как у сестричества не было своего помещения, мы раз в неделю собирались на квартире у Нины Степановны Седухиной, читали акафист преподобной княгине Елизавете, выпрашивали, чтобы она помолилась за нас, чтобы нам дали помещения, чтобы мы могли расширяться. И вдруг нам дают целый храм, да еще в честь Пресвятой Богородицы, да еще настоятелем ставят туда нашего батюшку Владимира Алексеева. Все как в сказке!



Когда мы приехали на Порт-Артурский приход, увидели такие пространства, есть где развернуться. Мы уже могли принимать себе сестер, начинать их учить и с ними трудиться. Первый год отец Владимир нас не очень опекал, а больше с социальными службами работал. Мы в своей каше варились, а потом он развернулся к нам, и мы всё стали делать вместе. В это время в перинатальном центре открыли молебную комнату, оборудовали ее, я даже несколько раз дежурила в ней, пока мы не нашли людей.



А потом на место отца Михаила назначили отца Сергия Перминова. С о. Михаилом мы расставались со слезами, потому что очень хорошо сработались с ним, сильно к нему привязались. Но раз дали другого священника, надо и к нему привыкать. Стали мы работать с о. Сергием. В это время как раз и построили при онкобольнице храм «Всецарица». Начали ходить к пациентам онкологии, появились у нас добровольцы, я с ними ходила, показывала, как и что нужно делать.

Сестричество на Свято-Троицком приходе



- Как-то моя дочь Светлана, которая уже была регентом Свято-Троицком храме, в разговоре с отцом Михаилом Кучеровым услышала от него, что он мечтает создать сестричество на своём приходе. Света ему сказала, что мама – сестра милосердия, и он пришёл ко мне домой. Теперь-то я знаю, какой он настойчивый: что задумал, то доведёт до положительного результата. А у меня тогда опять начались проблемы со здоровьем. Мужа уже не стало, одна дочь живёт в Рябково, другая в Энергетиках, а я посередине – на Дзержинского. Мне хотелось к кому-то из них поближе передвинуться, я из этих соображений дала «добро» перейти на Свято-Троицкий приход в Энергетиках. К тому же, с отцом Сергием у нас не очень складывалось по моей причине, вот и я согласилась. Ещё спросила совета у отца Михаила Сычкова, он посоветовал переходить на этот приход. Я перешла, полгода привыкала, увидела, что батюшка очень много работает со своей паствой, и паства у него уже была готова к тому, чтобы здесь организовалось что-то. Я поначалу сестринскую форму не надевала, приходила в обычной одежде.



Потом батюшка завел разговор, вот о помощи бездомным. Собрал нас как-то вечером, поговорил, попросил меня рассказать об этом – мы в Порт-Артурском уже кормили бездомных. Отец Михаил Кучеров десять лет ходил в реанимацию областной детской больницы «Красного креста», крестил тяжелобольных ребятишек. Но помещение приходу там долго не выделяли, а потом дали маленькую комнату. Мы комнату оформили, всё там организовали, и я снова надела форму.

Для дежурства там мне потребовались помощники. Батюшка кинул клич, и сразу откликнулись несколько человек. В августе 2017 года мы открыли комнату, а после Пасхи 2018 года уже было семь новоначальных сестёр милосердия в сестричестве в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского, без красного креста на косынках. Для того, чтобы они набрались опыта, определили срок – один год. Я так радовалась, что батюшка хорошо постарался, подготовил людей к служению. Но тонкости, что и как в больнице нужно делать, легли на меня. Я распределяла, кто сможет пойти в отделение, а кто сможет остаться в молельной комнате, смотрела, у кого какие способности.

Так у нас организовалась мощная команда из семи человек, а сейчас у нас 13 «крестовых» сестер и одна учится.

Иоанновская семья

- Почему вы своему сестричеству выбрали имя праведного Иоанна Кронштадтского?

- Эту идею подала нам Лена Митрофанова. Мы с ней были давно знакомы. Она когда-то в Свято-Троицком пела на клиросе, потом работала в детском саду. Она узнала, что организуется сестричество, решила вступить в него, так загорелась идеей. Когда мы стали выбирать имя, оказалось, что у нее дочка живет в Эстонии, у них есть подворье во имя святого Иоанна Кронштадтского. Она и предложила взять его имя. А я вообще влюблена была в этого святого, много о нём читала, поэтому согласилась. Но когда батюшке Михаилу сказали, он немножко растерялся, у него была своя точка зрения. Однако владыка одобрил наш вариант имени, и в 2018 году мы стали сестричеством милосердия во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Через год мы, несколько сестёр милосердия, поехали в Петербург, чтобы побывать на гробнице святого. Жили в Александро-Невской лавре, оттуда ездили на экскурсии.

Осенью этого же года нам позвонили из Санкт-Петербурга и представились: «Мы - Иоанновская семья – содружество храмов, монастырей, часовен, различных социальных учреждений, названных во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского, которая действует при Иоанновском монастыре. Мы приглашаем вас в Санкт-Петербург на фестиваль "Иоанновская семья - 10 лет трудов и молитв", посвященный 190-летию со дня рождения святого Иоанна Кронштадтского».



Они прислали нам необходимые документы, где указывалось, что мы должны сделать до поездки. Мы подготовили мультфильм о наших делах, фотоальбом оформили. У нас на тот момент уже три направления деятельности было. Мы поехали втроём: Людмила Егорова, Тамара Романова и я. Пробыли там три дня, 30 октября по 1 ноября, нам очень понравилось. Они нас включили в свою Иоанновскую семью. Сейчас мы туда высылаем свои пожертвования и надеемся, что через 5 лет на такую встречу кто-нибудь из нашего сестричества соберётся и съездит. Мне-то теперь не поехать, а сестрички смогут. Тем более, у нас сейчас новые силы появились. Так что у нас такая связь с Петербургом.

- Мне помнится, на этот фестиваль еще возили девочек из воскресной школы?

- Да, с нами ездили 12 воспитанниц воскресной школы «Покров».

Это был детский клирос воскресной школы под руководством регента и педагога Светланы Владимировны Тарасовой. Они стали призёрами фестиваля. Знаете, с каким восторгом там на наших детей смотрели? Они же были все в одной форме: юбочки и косыночки зеленые, кофточки беленькие. И они, и мы, сёстры, всегда ходили группами, и все люди на нашу форму смотрели, потому что форма на тот момент была делом необычным. В общем, на фестивале нас заметили, мы завели хорошие контакты, и сейчас продолжаем с ними общаться.

Молитвы и учёба

- Людмила Семёновна, вы старшая сестра в этом сестричестве?

- Батюшка Михаил считает меня старшей сестрой.

- А вы не считаете? Почему?

- Сейчас у меня уже есть заместитель - Людмила Егорова.

- Вы сказали, что в сестричестве появились новые силы. Кто это женщины?



- Светочка Зырянова. Она раньше вступила к нам, потом вышла замуж, уехала к мужу, родила сына. Вернулась и сейчас снова с нами. Умничка такая! Она и швея, и делает игрушки для детей – пациентов «Красного Креста», мы их с праздниками поздравляем, дарим эти игрушки.

Сейчас еще к нам на испытательный срок пришла Елена Федотова. Она очень хорошо помогает в «Экипаже милосердия». В «Красный Крест» я пока ее не водила, другие направления работы ей показываю, потому что иногда уезжает в Тюмень, помогает нянчиться с ребенком.

- Сколько направлений работы у сестричества?

- Шесть. Это дежурство в «Красном Кресте, это кормление бездомных – «Экипаж милосердия»; это гуманитарный склад «Надежда», это «Помощь семье» (два направления); работа с областным социально- реабилитационным центром для детей и подростков; «Серебряный возраст» - работа с пожилыми прихожанами.



Мы всегда учимся. У нас выделен день на неделе, понедельник, мы собираемся, читаем акафисты. Сначала мы читали три акафиста по очереди: Святителю Николаю, Святой Троице и нашему небесному покровителю праведному Иоанну Кронштадтскому. А потом, когда по воскресеньям после Литургии стали читать акафист святителю Николаю, батюшка разрешил нам по понедельникам только два акафиста читать.

После того, как мы помолились, садимся за стол и занимаемся. Вот уже четвертый год, занимаемся, сейчас изучаем Ветхий Завет. Батюшка нам дает темы, и мы по этим темам трудится. Всем это очень нравится. Ну, кроме того, решаем наши проблемы, если где-то что то застопорилось. Коллектив у нас очень хороший!

Чудесные совпадения

- Хочу рассказать о четырех событиях, случившихся со мной и моими детьми.

Первое событие. В молодости в областной больнице у меня была очень болезненная операция на правой ноге. А в 90-е годы разболелась другая моя нога. Весной я пошла врачу, он мне сказал - осенью приходите на операцию. А это было такое время, когда в больнице даже простыней не было, из дома приходилось приносить. Короче говоря, я не пошла. Но к Новому году мне стало плохо, не могла ни сидеть, ни ходить от боли в ноге. Перед Новым годом я услышала по радио о чудесах, совершаемых у Чимеевской иконой Божией Матери. Я поехала в Чимеевский монастырь и у Пресвятой Богородицы попросила, чтобы Она отложила мою операцию, потому что я не готова была идти на неё. Взяла там маслица из лампадочки, священник меня уверил, что все будет хорошо. Я уехала, и Богородица отложила мне операцию на 13 лет! Только через 13 лет я сделала операцию. Причем операция была в КНИИЭКОТе и сразу на две ноги. Вот это первый случай, как мне помогла Пресвятая Богородица.



Второе событие произошло с младшей дочерью, с Леной. Она три года сидела с маленьким сыном, потом устроила его в садик, а сама никак не могла найти работу. Она умница, зубной врач. Как-то она накануне праздника Святой Троицы пришла нас с папой проведать и жалуется, что не может найти работу. Мы с ней поехали к святому Далмату Исетскому, а мужа моего попросили, чтобы он на Троицу молился в Александро-Невском соборе.

В Далматовском монастыре мы жили и молились два дня. Я просила у святого, чтобы мои дочери нашли работу, потому что обе не могли устроиться. В воскресенье поехали домой на поезде. Дочка говорит, что у нее стало спокойнее на душе. Я говорю: «Ну, слава Богу! Значит, все получится. Батюшка Далмат поможет, помолится за нас». И буквально во вторник на этой же неделе Лене предложили два места на выбор! Она тут же в храм сходила и поставила свечу преподобному Далмату. А в среду и Светлана вышла на работу – на клирос, регентом в Александро-Невский собор.

Третий случай. В семье моей младшей дочери было уже двое детей, они жили в однокомнатной квартире. Решили воссоединиться с мамой её мужа Юры, которая жила в частном очень сыром доме и начала болеть. Для этого им нужно было дом матери продать и свою квартиру обменять. Они даже нашли квартиру, в которую бы с удовольствием въехали, но продать полдома мамы у них никак не получалось. Наконец, дочь решила взять кредит, 300 тысяч рублей не хватало. Начала оформлять документы. А я как раз собиралась в крестный ход к Николаю Угоднику в Утятское, пообещала дочери, что помолюсь и попрошу, чтобы святитель Николай помог в нашем деле. В крестном ходе, когда носили икону, я молилась и просила святителя Николая о помощи, чтобы дети могли увеличить свою жилплощадь и забрать маму к себе. Через два дня Леночка звонит и сообщает, что нашелся покупатель, дает за дом 280 тысяч рублей, кредит она возьмёт не на 300, а только 50 тысяч рублей, чтобы можно было еще мебель купить. И они купили 4-комнатную квартиру. Это результат молитвы святителю Николаю.

Четвертый случай произошёл, когда я попала в ДТП и сломала позвоночник. Меня привезли в больницу, сделали снимок, в 10 часов вечера в палату занесли, положили на доски, сказали, что поворачиваться нельзя. Были страшные боли. Свет уже выключили, лежу в темноте, вдруг ко мне приходит мысль - что же это со мной произошло? И сама себе отвечаю - это испытание моей веры, испытание меня на веру! И тут у меня все внутри заволновалось, загорелось, такая радость появилась. Лежу в темноте, а рот раздвигается в улыбке и всё во мне кричит «Слава тебе, Господи!». Десять дней были очень сильные боли, и я не могла спать. Ночью я твердила Богородичное правило, а днем читала молитвы по Молитвослову и учила их. На 10-й день пришел батюшка Аристарх, исповедовал меня, причастил, и я уснула. И после этого 1,5 месяца и днем, и ночью спала, боль уже не была такой сильной. Отец Аристарх мне посоветовал от боли средство - читать «Отче наш». Вот такие у меня были чудеса.

Счастье – быть с Богом

- Как вы считаете, у вас жизнь удалась?

- Я над этим уже давно задумывалась. Вы знаете, пока я не была крещена, то считала себя счастливым человеком. Получила образование, которое как раз для меня подошло, смогла в нем работать. Это раз. Муж у меня хороший, семья получилась. У нас две дочери Света и Лена, разница между ними в 6 лет, трое внуков и один правнук. Семья Лены живёт в Верхней Пышме возле Екатеринбурга. Старший внук со своей женой живёт в Калининграде. Дети мои венчаны, мы с супругом тоже. И вообще, я считала, что у меня все славно получилось.



Но когда я покрестилась и начала вникать в веру, вот тут меня осенило, что самое великое счастье - это быть с Богом! И то, что я Бога не знала так долго, меня очень мучило. У меня были такие мысли: если бы я познала Бога раньше, может быть, у меня не так сложилась моя карьера, потому что я ушла именно из-за того, что не смогла с собой справиться, не смогла работать с людьми. Если бы Бог был со мной, то у меня бы по-другому всё повернулось. Такие мысли мне приходили.

А потом в каком-то житии я вычитала мысль: Господь все делает вовремя, когда Он считает нужным это сделать. И никогда не надо думать, как бы всё могло быть.



Когда я задумалась над этой фразой, то поняла, что Господу Богу было нужно, чтобы я окунулась во всю эту грязь, в которой жила, хотя эта грязь мне грязью никогда не казалась, я была счастливым человеком. Но наделала, конечно, очень много глупостей, это я поняла, когда начала знакомиться с православной верой.

Причем к вере меня привела моя старшая дочь. Через пару месяцев после крещения она сказала, что мне надо идти на исповедь. Я еще не знала, что такое исповедь, что такое покаяние. И что мне исповедовать? Я не считала, что мне в чём-то надо каяться.

Теперь-то я знаю, что самое главное в нашей вере - это покаяние, работа со своей душой, со своими страстями. Когда я все это обмыслила, то себе сказала: «Какое счастье, что Господь меня вытащил из этой ямы и показал, что Он есть! Какое это счастье - быть с Ним! Это счастье для радостных слез, понимаете? (плачет)

Сейчас я даже не представляю, как бы я жила, если бы в свое время не пришла в храм. Храм для меня - это сейчас всё! Самое интересное: всю жизнь на работу приходилось ездить далеко. А сейчас, в конце жизни, меня Господь поселил рядом с храмом, в 100 метрах от него! Это же просто подарок, это такое чудо! Сейчас я вообще очень счастливый человек! От святителя Луки я очень многому научилась. Его житие - такая жемчужина!

Я живу в квартире дочери. Свою большую квартиру на улице Куйбышева мы с мужем разменяли для дочерей, и у младшей жили как бы на квартире, потому что её подарили дочке ещё при жизни мужа. Я вообще бездомная, у меня своего жилья нет (смеётся). А когда у меня начались проблемы с лёгкими, то дочери решили, что мне нужно переехать в Энергетики поближе к Свете. Как раз у Светиного мужа Алёши умер отец, они поселились в его доме. Зять выкупил доли у своих сестёр, стал дом приводить в порядок, а в свою квартиру они меня поселили. Вот как Господь ведёт! И живя в квартире рядом с храмом, грех в него не ходить! Господь именно так замыслил, чтобы я здесь оказалась.

- Каждый из нас что-то у Бога просит. Если не секрет, что вы просите у Господа?

- Что я прошу у Господа? Мои родители ушли из жизни без покаяния, и я сейчас у Господа прошу, чтобы Он них помиловал, чтобы они были с Ним. И братья мои, и сестра их очень любим, ценим и всегда помним. За них я заказываю молиться на Литургии и сама молюсь.

А сейчас у меня добавилась молитва за прихожан нашего храма, Свято-Троицкого прихода. У нас здесь как семья, и я о них прошу милости у святых, чтобы Господь услышал нас.

У меня со времён коронавируса появилась такая мысль: если мне суждено умереть от «короны», то пусть это будет; как угодно Господу, пусть так Он со мной и поступит, а я бояться не буду. Я заболела «короной» в 2019 году, было сильнейшее нарушения кровоснабжения головного мозга, осложнения в лёгких, которые были самым слабым моим местом – я трижды за годы жизни болела левосторонним воспалением лёгких. Позже я ещё раз «короной» переболела, потом меня лечили от пневмонии два года. И только после этого Господь нашел человека, который меня довел до ума. Мне сделали операцию, убрали половину легкого с левой стороны. Это уже была седьмая операция в моей жизни.

Сейчас у меня первая группа инвалидности. Врачи онкологии от меня отказались, мол, сделали все, что могли - операцию и химиотерапию. И врач сказала: сейчас, хоть в легких непорядок, но воздуха легких хватит вам на вашу жизнь. Поэтому меня отправили наблюдаться к терапевту. У меня была тогда еще вторая группа, а с 1 декабря дали первую. С этим я сейчас живу.

- Слава Богу, у вас ещё хватает силы на служение!

- Как я могу сестёр своих оставить? Они не хотят, чтобы я их оставила. Я все лето занималась кормлением бездомных, правда, не ездила туда, где кормят, батюшка запретил, я только готовила еду. Ещё дежурила в Красном Кресте. Но после операции уже иммунитета нет совершенно, после химиотерапии вообще кошмар. И дочери мне не разрешают ходить в больницу, дежурить: «Там, мама, микробы, а нам хочется, чтобы ты ещё пожила». В общем, меня сейчас во многом ограничивают.

Но я все лето готовилась к тому, чтобы осенью начать с сёстрами учебу. Подготовила 24 главы Бытия книги Моисеева, прочла их на занятиях. А потом мы распределили Пятикнижие, и это очень удачно получилось. Каждый учится доносить то, что он знает, с чем он познакомился поглубже. У нас уже Татьяна Трофимовна следующий провела курс, Людмила отвела 2 курса. Так что, все по очереди. Коллектив очень хороший, милосердный. Сестры понимают, чему служат, чему хотят служить.



Ну и самое главное, с чего я начинала в свое время, как мне рассказали в сестричестве в Москве, что на первом месте должна быть Литургия. Это наша школа, потому что без Литургии мы не можем развиваться. И сейчас сестричество в Курганской епархии расширяется, в других храмах тоже организовывают, уже пятое создано. Это так здорово, это очень хорошо! Я считаю, что у сестричеств ещё больше дел появится, люди с войны будут возвращаться, им помощь будет нужна. А разве сестры останутся в стороне? Наоборот, нам надо увеличить количество молодых сестер, чтобы была у нас сила трудиться, нести дух Христов. Как иначе?

Радуюсь, что в воскресной школе у нас хорошее поколение подрастает. Моя Светочка там регент, у нее три хора – малыши, средние и старшие. Душа радуется, когда они поют на Литургии. Они замечательно ведут службу. Как не радоваться этому? Конечно, радуешься, что молодежь подрастает с уклоном на Православие. Без этого никак.

Беседовала Татьяна Маковеева.

Январь 2024 года.