Протоиерей Александр Гадиян: «Священничество – это соработничество Богу»

Армянин с сибирскими корнями

- При знакомстве с вашей автобиографией меня поразило, что вы, армянин, родились на Украине? Как так получилось? Кто ваши родители, расскажите, отец Александр.

- Мой отец, Гадиян Сергей Карленович, уроженец Украины. Его мама Валентина Герасимовна, родом с Волги, с Саратовской губернии. Когда после Великой Отечественной войны началось восстановление страны, она поехала работать на шахты в Донецкую область Торезский района, посёлок Рассыпная. Там она встретилась с моим дедушкой Карленом Гадияном, вышла за него замуж. Там родился мой отец, а позже, 9 апреля 1983 года, родился и я. Отец пошёл по стопам деда, тоже стал шахтёром. Моё детство там прошло, помню, как бегал по терриконам.

- Кто ваша мама?

– Мама моя, Клавдия Николаевна Фёдорова, тоже русская, родилась в Сибири – Тюменская область Юргинский район посёлок Новый Тап. Так что армянин я только по отцу. В семье родились двое детей – я и младшая сестра.

- Ваша семья до 1996 года проживала на Украине. Что побудило переехать в Россию, в Тюменскую область?



- Развал Советского Союза. Со стороны отца родни на Украине у нас не было, а со стороны матери - все родственники жили в России. Шахты закрывались, и отец стал ездить работать вахтовым методом на Север – в город Нижневартовск Тюменской области. Сначала на стройке работал, потом переквалифицировался на слесаря нефтяных насосов. Но вахта давала о себе знать: время, расстояние, дорога, которая становилась всё дороже. Поэтому из соображений выживания и для того, чтобы быть ближе к родственникам, мы переехали на родину матери.

В городе Заводоуковске жила мамина тетя, она нас приютила, первое время мы жили у нее на квартире. Потом отец съездил на север, заработал, и мы приобрели своё жильё в Заводоуковске. Он продолжал работать вахтовым методом, но расстояние до работы стало ближе, и с семьёй стал проводить больше времени.

Конечно, родителям было тяжело уезжать из Украины. Я сейчас нахожусь в их возрасте, им как раз было по 35-40 лет, когда они уезжали, и хорошо их понимаю. У нас там осталась 3-комнатная квартира, друзья, школа, привычный круг общения. А для меня, подростка, переезд был приключением. Мне было радостно – едем к родственникам. Я каждое лето здесь проводил – лес, речка, покосы, коровы.

У меня было очень хорошее деревенское детство. У деда Николая Ильича и бабушки Анны родилось пятеро детей, и все внуки съезжались на лето к ним в посёлок Новый Тап. Все вместе, дружно – кто косит, кто сено ворошит, кто в огороде управляется. Весело было, поэтому мои детские впечатления о России всегда были самыми радужными: здесь все свои, надо вместе держаться. И правда, первое время нам родственники очень помогали.

В год переезда мне было 13, сестрёнке 6 лет. Через год после приезда я получил паспорт, а она пошла в первый класс. Сейчас она по-прежнему живёт в Заводоуковске.

- Кем по профессии была ваша мама?

- На Украине она работала на железной дороге стрелочницей, путейщицей. А здесь была вынуждена устроиться работать санитаркой в туберкулёзный санаторий.

- Родители ваши живы?



- Да, слава Богу, они живы и бабушка тоже – папина мама, Валентина Герасимовна, ей 93 года. Мы, когда здесь устроились, её к себе с Украины привезли. Было радостно, что она теперь с нами. Она часто вспоминает молодость, прежнюю жизнь - там и лето другое, и урожаи больше. В некотором смысле там жить было чуть-чуть легче: дольше лето, больше тепла и солнца, в своём огороде обильно росли ягоды, фрукты. В детстве моим делом было набирать на варенье абрикосы, вишню – берешь ведро, лезешь на дерево, собираешь. Интересно было. В детстве всё интересно! (улыбается)

- А в сознательном возрасте вы ездили на свою малую родину?

- Да, ездили в 2012 году, когда я уже в Половинном настоятелем служил. Жена моя, матушка Иоанна, родом из Грузии, у неё тоже отец армянин, мать русская. Они так же, как и мы, уехали на родину матери, и ей, как и мне, тоже хотелось повидать родные места. За год до поездки мне даже во сне снилось, как я гуляю по местам детства. Мы поехали на машине – я, жена, дочка (ей 7 лет было) и родители жены. Всех родственников повидали, было море впечатлений – и радостных, и грустных. Я увидел родные места взрослым взглядом – заросшие дороги, много заброшенных зданий, грусть в глазах людей. Многие из них продолжали работать на шахте, но уже как частные лица, на себя, а это было опасно.



В то время ещё ничего не предвещало о грядущих катаклизмах. Жили и жили, на Донбассе было потруднее, чем в других регионах Украины. А потом грянули события 2014 года. Слава Богу, что мы переехали в Россию.

Все родственники (тёти, дяди, племянники) приезжали ко мне, принимали крещение в моём храме, потому что в Новом Тапе церквей не было. Они все жили, работали, верили в Бога, но не делали шагов к воцерковлению, пока в родне не появился священник. Если на это смотреть с точки зрения промысла Божия, то всё очень интересно происходит и всё не случайно.

Выбор образования

- Почему вы после окончания 11 классов решили поступать в семинарию? Вы же не из священнической семьи?

- Я и в церковь не ходил, у меня только был опыт детской молитвы. Бабушка Валентина Герасимовна – человек религиозный, часто ездила в храм, привозила оттуда святую воду. Мне года 4 было, эта водичка казалась необыкновенно вкусной, и я украдкой отпивал по глоточку из спрятанной бабушкой за тумбочкой бутылочки. Иногда мне бабушка давала попить из неё, а иногда я это делал сам (смеётся). Понимал, что это святыня, что связана с Богом.



Став постарше, я частенько оставался дома один, тогда это было нормально. Родители работали, бабушка тоже подрабатывала. Мне доверяли. Но однажды я заигрался и нечаянно разбил чашку из бабушкиного сервиза. Расстроился, чувствовал свою вину и перед бабушкой, и перед отцом – как я ему в глаза посмотрю. У бабушки на стене висела вырезанная из календаря икона «Страшный суд», и я уже тогда понимал, что вверху, на облаках, изображён самый главный – Господь наш Иисус Христос. Понимая, что Он может помочь, я мысленно, всем сердцем, обратился и почувствовал, что Он услышал меня. Я повинился перед Ним и горячо попросил, чтобы меня не наказывали. Отец всегда был строгий и справедливый, а я понимал, что заслуживаю наказания. Но на этот раз Господь положил отцу на сердце радость, и он, узнав о разбитой чашке, сказал - да ладно, ещё купим. Для меня это был первый опыт, я понял: когда ты искренне Богу помолишься, то всё будет правильно, будет хорошо всем, а не только тебе. Молитва - некая духовная связь с Богом, она может подкорректировать реальность. В этом я позже убедился, а тогда понял: Бог есть, Он слышит и отвечает на твои молитвы.

После этого я старался, так сказать, не надоедать Богу, зря его не беспокоил. Постоянно молиться стал уже священником, просить Бога постоянно о помощи, потому что один, без Него, не справляешься. А мой первый молитвенный опыт запомнился, остался в душе.

Потом был подростковый период, хулиганство, прости Господи. Пакостили по-мелкому, как все мальчишки, проявляли себя не всегда ординарно. Этот период, когда мы пытались казаться взрослыми, начался ещё на Украине. Сейчас вспоминаю, и стыдно становится, но на тот момент казалось интересным. Это был, хоть и отрицательный, но жизненный опыт. Особенно перед Богом, перед Которым ты был не прав.



Когда мы переехали в Россию, я остался без друзей-товарищей, один на один с домашними хлопотами, со школьными заботами. Потом появились у меня первые друзья, но дружба была поверхностная, поэтому я стал больше уделять внимания учёбе. Начал вникать во многое, думать, стали возникать вопросы. Даже бунтарские – а есть ли Бог вообще? Взрослея, видел в отношениях между людьми несправедливость. Когда в детстве обижали друг друга, это быстро забывалось, а становясь старше, остро видел трудности и обман во взрослых взаимоотношениях. Это возмущало душу и сердце, хотелось понять, где правда? В поисках справедливости пришёл к вопросу о Создателе. Если это всё сотворено Богом, почему Он допускает несправедливость? Эти вопросы крутились в голове. Однажды я очень ревностно помолился Богу, и Господь ответил.

- А как это произошло? Как вы поняли это?

- Не знаю, как объяснить. У меня был один вопрос – есть Бог или нет? Я был готов быть с Богом, если Он есть, и выразил это желание. Я понимал: если Он есть, то Он – благо. Но если Он допускает несправедливость, на это есть причина, и я хотел бы её понять. Юношеский максимализм, нежелание мириться с тем, что происходит вокруг, недовольство собой – я ведь тоже не идеал. Всё это и привело к тому, что Господь мне ответил – Он есть! Он открыл Себя, я с Ним мысленно беседовал, Он разговаривал со мной. У меня появилось реальное чувство, что Бог есть. И с этого момента на любой мой мысленно заданный вопрос приходили ответы.

Протоиерей Александр Гадиян: «Священничество – это соработничество Богу», изображение №7
Конечно, после такого я захотел быть ближе к Богу, общаться с Ним постоянно, и не только получать от Него, но и самому для Него потрудиться. Начал думать, где и как мне будет это легче всего достичь. Услышал, что есть такая книга, в которой достоверно рассказывается о Боге. Понимал, что я не первый человек, с кем Он общался.

- То есть, вы, старшеклассник, путем размышлений поняли, что Бог есть. А дальше?

- А дальше я стал искать Библию. Прошёл все библиотеки - нет, в магазинах – тоже. Слышал, что Библия есть у иеговистов, они тогда очень активно действовали, занимали помещение в центре города. Как-то я к ним подошёл, на тот момент Библии у них не оказалось, но они дали много других брошюрок. Я взял с неохотой, мне хотелось прочесть первоисточник. Пришёл домой, начал читать, - не то, внутреннее несоответствие, это не про моего Бога говорится. Отнёс обратно. Потом они меня нашли, начали со мной общаться. Я потом очень сожалел, что только время потерял на разговоры с ними. Понял, что они меня не слышат: я им своё, они – своё, но диалога не было.



Потом у меня случилась радость – я в библиотеке нашёл аудиокнигу Нового Завета. Но слушать ее было трудно. И времени на то, чтобы сидеть и слушать не хватало, и возможности перечитать, подумать, порассуждать не было. Тогда я решил – школу окончу, денег заработаю и куплю себе Библию. Тогда же интернета не было, это сейчас всё доступно.

Богу слава, что после всех моих скитаний, когда я сделал всё, что мог, и смирился, вдруг однажды пришёл домой и увидел Библию. Я снова почувствовал, что Бог, как добрый друг, присматривает за мной, направляет, подсказывает, помогает.

- Каким образом книга оказалась у вас дома?

- Не просто так. Я про желание иметь Библию никому не рассказывал, это была моя затаённая мечта, личная тайна. Наверное, поэтому так все удивились, когда я заявил о своём решении поступать в семинарию. А с Библией так получилось: моя мама, любительница собирать ягоды, познакомилась в лесу с женщиной, у которой оказалось две Библии, и этой женщине, Тамаре Романовне Тайшиной (позже мы с ней познакомились) захотелось второй экземпляр маме подарить.

- Неисповедимы пути Господни!

- Когда я начал читать Библию, мне открылся новый мир. Оказывается, у Бога всё правильно, всё хорошо, а причина плохого - в нас, людях, это мы не можем жить по-Божески. Тогда для меня стало откровением, что я тоже не всегда прав. Требую справедливости от других, а не от себя, хотя должен сам в первую очередь это делать. Столкнулся со своим бессилием. Понял, что слово Божие даёт понимание твоего несовершенства.



Когда я осознал, что не в силах исполнить слова Бога, стал искать помощи и снова прибёг к молитве. Я понимал, что были и до меня люди, которые смогли выполнить Божьи заповеди, то есть, святые, у них был опыт общения с Богом, опыт молитвы, и они находили для этого силы. Понимал, что надо их искать, но где? В Церкви! Вот так, потихоньку, нашел дорогу в храм.

В Заводоуковске храм располагался на задворках, в здании бывшего магазина, я даже и не знал, что он есть. А тут – нашёл его, пришёл первый раз, там пусто - опоздал на службу. Женщины уборку делали, свечи ставили. Так мне там показалось хорошо, светло, радостно! Побыл там, посидел. Второй раз уже на службу пришёл. И тут вообще было хорошо, потому что те слова, которые пелись, читались, отозвались в моей душе великой радостью. Я понимал, что надо Бога хвалить, благодарить Его, но не знал, как. А тут оказалось, что для этого уже и слова придуманы – правильные, точные.

Моя дорога в храм была долгой и трудной. Мне постоянно что-то мешало, всё время возникали какие-то хлопоты и заботы. И хоть я уже понял, что это мне нужно, но дойти туда не давали различные трудности. Слава Богу, их преодолел, начал ходить в храм. А тут окончание школы, надо стало определяться. От Тамары Романовны я слышал, что есть семинарии, где дают знания о Боге. Мне это было интересно, но непонятно, что и как. Но снова: задаёшься вопросом – и к тебе приходит ответ. Так и здесь. На перемене пришла учительница старших классов и объявила, что её класс едет на экскурсию в Тобольск и желающие могут к ним присоединиться. Я услышал, подошел к ней и поехал с ее классом. Это было весной перед окончанием 11 класса. Для нас провели экскурсию по Тобольской семинарии, и более всего мне было удивительно видеть, что там на каждом столе лежала Библия! А когда нас завели в семинарскую библиотеку, там я увидел сокровищницу духовных знаний. Мы побывали на службе, мне понравилась царящая там дисциплина, что все семинаристы – как на подбор.



Всё увиденное меня вдохновило, я загорелся желанием поступить в семинарию, но понимал, что шансов мало. Поэтому у мощей митрополита Иоанна Тобольского помолился, чтобы хорошо сдать экзамены в школе и стать семинаристом. Именно там я узнал об этом святителе, и с тех времён считаю его своим святым. Я почувствовал, что он услышал мою молитву и отнёсся ко мне, как родной дедушка. Я ему на себя пожаловался: в 9 классе учился на 4 и 5, в 10 классе расслабился, скатился по успеваемости, в 11 классе эти пробелы надо было ликвидировать, вот я и просил святителя, чтобы он помог мне сосредоточиться и получить хорошие результаты. Слава Богу, экзамены я сдал на пятерки, только по русскому четвёрку получил. Душа моя ликовала, я понял, что меня снова услышали там, на небесах.

Решил поступать в семинарию. Подошел к настоятелю храма великомученика Георгия Победоносца в Заводоуковске отцу Павлу Лозовику за рекомендацией. Именно в этом храме были мои первые молитвы, исповедь, причастие.

- Простите, а когда вы были крещены?

- В младенчестве, и за это я очень благодарен своему отцу-шахтеру. В шахте, как на войне, постоянно по краю ходишь. Отец мой верил в Бога, сам был крещен и поэтому настаивал на моём крещении. Мама не была крещёной, приняла Таинство гораздо позже. Меня крестили тайно, увозили в другой населенный пункт, но у советской власти везде были свои люди, кто-то настучал. Отец потом рассказывал, что за крещение сына ему, коммунисту, пришлось отвечать на парткоме. Но он сумел отстоять свои убеждения, что в крещении ребёнка нет ничего плохого, на фронте тоже в Бога верили. За него другие заступились, на Украине с этим было проще.



То есть, крещён был я во младенчестве, а духовное созревание, воцерковление происходило постепенно, в разные периоды жизни.

Отец Павел удивился моей просьбе, он же видел, что церковного опыта у меня нет, я только начал ходить в храм. Он предложил мне чаще ходить на службу, дал послушание помогать в храме, читать на клиросе, подпевать хору. Мне это всё давалось с трудом, но батюшка помогал и предлагал год подождать с поступлением. А мой отец сказал – или ты нынче поступаешь в семинарию, или не поступаешь никогда.

- Ваш отец не был против того, чтобы вы поступили в семинарию?

- Изначально был против, потому что не понимал, зачем мне это надо. То есть, он был не против Бога, а против учёбы в семинарии, против принятия мной священства, потому что у него был другой опыт знакомства со священниками. Поэтому он не считал моё решение правильным, и сначала запретил мне. Но Бог решил по-Своему, Он услышал мои молитвы. Отец уехал на вахту, там общался с вахтовиками, и один из товарищей, который был для него авторитетом, раскрыл ему глаза, объяснил с положительной точки зрения моё решение. Для меня было удивительно, что отец приехал с другим настроем и сказал: либо ты нынче поступаешь в семинарию, либо не поступаешь никогда.

Отец Павел написал мне ходатайство и сказал – его слова я до сих пор помню: «Трудно тебе будет». И действительно, первый год был трудный, но зато радостный. И вообще, о первом и втором курсах у меня самые хорошие воспоминания. Мне приходилось очень много читать. Для большинства семинаристов богослужение было знакомо, а для меня – тёмный лес. Я ничего не знал, но постепенно, с Божией помощью, выучился.



Годы, проведенные в семинарии, были для меня самыми счастливыми, потому что это были юность и время познания Бога. У меня там появились друзья, многие из них сейчас священники. И эта дружба длится по сей день, неважно, сколько лет прошло. Позвонишь – всегда рады слышать тебя, готовы оказать помощь – духовную, молитвенную. Помню, когда у меня матушка Иоанна заболела и лежала в реанимации, они все молились за её здравие.

В семинарии для меня открылся новый мир, так что я благодарен Богу за всё. Там я понял, насколько было важным моё крещение. Совершённое во младенчестве Таинство дало мне возможность в будущем получить дары Духа Святаго. Они даются тебе, если ты к этому стремишься.

Так что семинария для меня – прекрасное время познания. Ну, и супругу будущую я там встретил. В этом тоже Господь ответил на мои молитвы, я просил Его. И когда Иоанна вошла в мою жизнь, я знал, что это ответ Бога на мои молитвы.

История знакомства

- Иоанна (Жанна) Гарибян окончила Шадринский государственный пединститут. Когда их семья вернулась из Грузии, они жили в Шатровском районе в деревне Дворцы. В Шадринске она ходила в Никольский храм, настоятелем которого на тот момент был отец Василий Семёнов - её духовник. Отец Василий заметил, что Бог наградил Иоанну многими талантами (способность к рукоделию, хороший слух, голос и дикция, умение читать на клиросе), и в числе талантов – способность хорошо подбирать цвета, что очень ценно в иконописи, особенно – в реставрации образов. И поэтому батюшка благословил ее поехать в Тобольск учиться в иконописной школе на реставратора.



Она приехала в Тобольск, стала работать в библиотеке духовной семинарии и одновременно учиться. Я как раз учился на 4-м курсе. Для семинаристов это время, когда нужно определяться, искать спутницу жизни. Я присматривался к девушкам, особенно во время миссионерских поездок семинаристов в школы, в другие учебные заведения. Как правило, поездки организовывались осенью и весной во время каникул, для нас это было миссионерской практикой, мы учились общаться с невоцерковленными молодыми людьми. Но ни одна девушка, встречавшаяся во время поездок, не пришлась мне по сердцу: красивые, умные, но чего-то не хватает.

Ещё такой момент: в нашей семье никогда не зацикливались на национальности отца, никаких акцентов не расставляли. И у меня было осознание, что я родился в Советском Союзе, где единый народ, что мы только географически различаемся. А раз я родился на Украине, но постоянно жил в России, то не осознавал, что по роду, по отцу принадлежу к армянам, к этому древнему народу. Осознание стало приходить на уроках церковной истории, в разговорах об Армянской и Православных Церквах. На 3-4 курсах стал изучать историю святых Армянской Церкви, пришло понимание принадлежности к армянской нации.

И когда в 2003 году я увидел девушку Иоанну Гарибян (а она похожа на своего отца-армянина), то очень ею заинтересовался, Но не сразу решился обозначить свой интерес и признаться, что тоже армянин. Чувствовал, что мало знаю о своей нации. Мы в семье говорили по-русски, отец не знал армянского языка, и первые слова по-армянски я услышал в семинарии от семинариста по фамилии Мароян, который позже меня в семинарию поступил. Он меня научил нескольким словам по-армянски: здравствуйте, спасибо, до свидания… Мне было интересно, но, не зная языка, я не решался первым начать разговор с девушкой.

Сложилась ситуация, когда мне нужно было взять книгу, а Иоанна потребовала заполнить формуляр. Там я написал свою фамилию, и после этого предложил дружеское общение. Сказал – давай общаться, будешь учить меня армянскому языку. Так что первое время наша дружба была основана на, так сказать, культурном познании.

Мы общались, как брат и сестра, нас сближало, что мы принадлежим одному народу, что мы верующие, православные христиане. Ей было приятно, что далеко в Сибири есть человек, близкий ей по духу. Она меня постарше, поэтому ощущала себя моим учителем, наставником. А когда мы с ней поближе познакомились, когда я вместе с ней несколько раз сходил в гости к её крестнице, изнутри увидел прекрасные семейные отношения, их патриархальность, гостеприимство, дружелюбие, тогда осознал – хочу, чтобы Иоанна стала моей женой. Признался ей в любви, предложил руку и сердце.



Для неё это было неожиданно и не очень-то приятно, она даже осерчала на меня. Но потом Бог дал, она успокоилась. Мы позвонили её и моим родителям, поставили их в известность о наших намерениях, попросили благословения стать женихом и невестой. Взяли благословение и у отца Василия Семёнова, он как раз в Тобольск приезжал к сыну-семинаристу. Мой отец, возвращаясь с вахты, заезжал к нам в Тобольск, познакомился с Иоанной. На зимних каникулах съездили сначала к её, а потом к моим родителям.

25 июля 2004 года была свадьба и венчание в Шадринске в храме Воскресения Словущего. Нас венчал отец Василий Семёнов – матушкин духовник.

Первые шаги в священство

-То есть, начиная с вами дружить, она уже понимала, что в перспективе будет женой священника, матушкой?

- Нет, об этом речи не шло, потому что я с 4 курса отчислился из семинарии. Я не собирался быть священником, в семинарию поступил ради знаний о Боге, просил этих знаний – и получил.

Уходя из семинарии, я думал, что буду жить в миру, заниматься мирскими делами. Были мысли, что буду, как отец, работать на Севере вахтовым методом. Но после венчания отец Василий предложил мне пономарить в храме Воскресения Словущего. Он-то не сомневался, что я буду священником, сказал: «Вот повенчаетесь, отдохнешь немного, и к владыке пойдём за благословением». И так у него это всё легко и просто казалось!

Я-то внутренне уже на другое настроился, но меня удерживало обещание, которое дал Богу перед поступлением в семинарию – делать так, как Он хочет, как распорядится мной. Да и отец Василий напомнил мне о церковном долге – раз ты учился в семинарии, надо Церкви послужить. И с декабря 2004 по октябрь 2005 года я пономарил у о. Василия. Он нам с матушкой предоставил церковную квартиру. Я пономарил, а отец Василий меня готовил к священству.

27 сентября 2005 года меня рукоположили в диаконы в соборе святого Александра Невского города Кургана. «Сорокоуст» проходил в Шадринске. 21 ноября того же года епископ Курганский и Шадринский Михаил рукоположил в иереи. И практически сразу отправили настоятелем в храм села Половинное.

- А почему именно туда?

- Дело в том, что, когда меня ещё в диаконы рукополагали, это было обговорено на епархиальном совете, потому что в Половинном приход остался без священника - отца Андрея Ванькова перевели в Лебяжье.

Тогда у меня был тяжелый период в жизни – в мае 2005 года матушка чуть не умерла: 2 мая она родила дочку, начались осложнения, сепсис, аллергическая реакция на лекарства, и 40 дней лежала в реанимации. Мы её вымаливали практически с того света. Помню, как к владыке Михаилу ходил и просил благословления на общую молитву. Отец Павел Захаров в реанимации совершал соборование. И Бог дал, что она через две недели встала на ноги. Так что после этого я был согласен на любое назначение. Я не выбирал, а поехал туда, куда благословили.

- Вспомните свои первые годы становления. Рукоположить и назначить – это полдела, а как вас, молодого, начинающего священника приход принял?

- Хорошо принял. У меня тогда было сомнение, кто мой святой – Александр Невский или Александр Свирский? Я этим вопросом – на кого мне равняться, перед кем отчёт держать? – терзался на протяжении всей учёбы в семинарии. И так случилось, что мы поехали в Половинное 6 декабря. Отец Сергий Еремеев, у которого я некоторое время служил после рукоположения, убедившись в моей готовности, повёз на приход. Я там открыл календарь, увидел – день памяти благоверного князя Александра Невского, и мне стало понятно, что он – мой небесный покровитель. Ведь неслучайно я приехал в село Половинное в день его памяти!



У меня священнического опыта не было, но меня окружали люди опытные, которые были примером. Тот же о. Сергий, а ещё о. Василий Семёнов, о. Павел Балин, о. Василий (Ожерельев), о. Алексей Бочкарёв, о. Иоанн Юшин. Я старался учиться у старших опытных священников, прислушивался к ним, свою неопытность компенсировал тем, что ориентировался на них, советовался. Придерживался принципа – прежде, чем менять что-то, надо разобраться в этом самому. Особенно это касалось порядков на приходе – не допускать резких движений, идти по протоптанной дороге, и менять только то, что требовало изменения.

- Когда вы приехали, храм в Половинном уже был?



- Там был молельный дом размером 5 на 5 метров. Места не хватало, в первые годы у меня одновременно крестилось по 20-30 человек. И в первый же день после моего приезда была встреча с главой района, на которой я узнал, что ещё в 1995 году в центре села было выделено место под строительство нового храма. На пустыре в центре села стоял крест в оградке. Рядом началось строительство жилого дома, и люди восприняли это как посягательство на храм. Глава района сразу же мне сказал – надо строить. Я в Тобольске видел, как бурно шло строительство новых церквей, и для меня было нормально осознавать, что жители района хотят строить храм. Я сказал – давайте строить, если будете помогать.



А молельный дом был оборудован в старой лавке купца Базарова, в разное время там были райпо, винный магазин, причём, в годы сухого закона – единственный на весь район, здесь были постоянные очереди и драки. Многие жители села, особенно женщины, воспринимали это место негативно. Но обустроить там молельную комнату благословил приезжавший из Казахстана батюшка.

Старостой была Таисия Алексеевна Раева. На ней храм держался, она была связующим звеном между народом, священниками, властью и епархией. Очень хлопотливая женщина! В администрацию со мной ходила, обращалась в разные инстанции, всех привлекала, не стеснялась. Она всех знала, её тоже все знали и откликались на её просьбы. Она и печки в храме топила, пекла просфоры и многие заботы на себя брала. Она уже в возрасте была, и обрадовалась, что приехал молодой священник, потому что ей давно хотелось передать заботы и хлопоты. Сейчас Таисия Алексеевна в Кургане живёт, у детей. Именно она организовала мне тёплый приём. Очень ответственный человек.



В молельном доме до меня служил отец Сергий Глущенко, который впоследствии стал иеромонахом Симоном. Он начал расширять помещение, возвёл стены вокруг здания, отступив на метр, но не успел довести дело до конца. Мы понимали, что новый храм быстро не построить, поэтому продолжили эту работу, сделали молитвенный дом более просторным и удобным для богослужения.



Ещё до моего служения, когда стали сооружать иконостас, вскрыли нишу в карнизе, а там оказались портреты царя Николая и царицы Александры Фёдоровны. Купец Базаров их туда спрятал, и самое удивительное, что никто за это время не нашёл этот тайник. Мне рассказали, я с радостью слушал и думал, что Господь ещё тогда задумал, чтобы здесь стал храм, воспринял эту находку, как Его знак. Эти портреты являются для нас реликвиями, святынями, знаком промысла Божиего, что Господь благоволит нам здесь молиться, спасаться, служить.

Образование духовное и светское

- Получив назначение на приход, вы восстановились в семинарии, вернулись на 5-й курс, но только не в Тобольск, а в Екатеринбург.

- Да. Мне стало понятно, что нужно оканчивать семинарию. Выбрал Екатеринбург, в него удобнее добираться. У меня остался один курс, я его окончил заочно.

- На какую тему был ваш диплом?



- «Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), его жизнь и труды». Работать над темой я начал ещё в Тобольской семинарии, преподаватель литургии отец Фотий (сейчас он архиерей, владыка) поручил мне подготовить доклад про этого святого, и на основании доклада я сделал дипломную работу. Мне было интересно познакомиться с ещё одним святым. Святитель Лука, этот сильный духом человек, стал для меня открытием.

- Готовясь к разговору с вами, с удивлением узнала, что вы в 2010 году поступили в Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) и в 2016 году получили диплом по специальности юриспруденция. Что заставило вас, сельского священника, поступить в светский вуз?



- Много факторов. Дело в том, что став настоятелем, я начал сталкиваться с многочисленными юридическими проблемами, с непониманием и неприятием со стороны светской власти. Я был несколько наивен, думая, что, раз мы живём в одной стране, то и цели у нас общие – сделать жизнь лучше. Но во властных кабинетах мне говорили примерно так: «Дружище, мы тебя любим, но по закону не можем помочь». Я слушал с удивлением и понял, нужно учиться, кругозор расширить. Учась в академии, я не раз подумал, что с таким же удивлением столкнутся многие россияне, потому что наши представления о порядке жизни и законы – разные вещи. И тогда на память мне пришли слова из Святого Писания «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения». (Пс.145:3). Я избавился от надежды на власть предержащих, надеяться надо только на Бога, а с властями сотрудничать в той сфере, в которой они могут себе позволить. Они, бывает, и рады бы помочь, но не могут, и не их в этом вина.

Дом священника

- В следующем году исполнится 20 лет, как вы служите в Половинском храме. У вас уже налажен быт, есть дом, хозяйство.



- Да, слава Богу! Долго мы к этому шли. Дом построили сами. Это была мечта с детства – жить в своём доме. Пришлось поскитаться, но всегда хотелось стабильности, надёжности. Опытные батюшки мне советовали, да и в наставнической грамоте написано, что священник должен дом свой блюсти. То есть, того рукополагают в священники, у кого дом в порядке. Сначала мы жили в церковном доме (16 с лишним лет), переделали его, как надо. Потом Господь увидел, что «верный в малом и во многом верен» (Лк. 16:10), и дал возможность построить свой дом. Супруга моя – педагог по образованию, работает в Доме детского творчества. Есть федеральная программа по улучшению жилищных условий для сельских педагогов, мы вступили в эту программу и ей, как молодому специалисту, выделили финансы на постройку дома. Мы не сразу попали в эту программу, спасибо районной администрации, всем неравнодушным людям, кто нам помогал в этом деле. На выделенные государством деньги мы стартанули в строительстве, а там уже наши родители, родственники и друзья. Слава Богу, дом построили общими усилиями.

- 30 октября 2020 года митрополит Даниил служил в Половинском храме и был у вас дома, посмотрел, как вы живёте, познакомился с вашей семьей. Были ваша супруга, дочь и родственница. Она кто вам?



- Это мама моей супруги – Полухина Клавдия Александровна, она с нами живёт. Родители в 2019 году переехали к нам, жили у нас сначала вместе с отцом, но потом он упокоился, мама осталась одна и живёт с нами. У меня тёща золотая, светлая, активная, жизнерадостная. Она и директором школы была, и учителем, и завучем, то есть, грамотная, умная. Она любит пошутить, с ней весело. Хорошая женщина, Бог мне дал хороших жену и тёщу.



Владыка нас посещал дважды, когда дом ещё строился. И он внёс внушительную лепту в строительство – своим благословением помог приобрести через епархию отопительный котёл. Очень хороший котёл, мы им пользуемся, он помогает экономить дрова, в доме тепло, поэтому всегда вспоминаем посещение владыки и его хороший подарок добрым словом. Епархия тоже позаботилась, чтобы у священника был тёплый дом, нельзя об этом забывать.

- Расскажите о дочери Марии.



- Ей 18 лет, она окончила школу, а теперь учится в Омском государственном университете им. Достоевского, получает профессию «социально-культурный менеджер». Ей всегда нравились гуманитарные предметы, социология, психология. Любит общаться, организовывать мероприятия, активно в них участвовать. Она сама выбрала вуз и профессию, поступила на бюджетное место, потому что в школе хорошо училась, экзамены сдала хорошо. Мы никогда не беспокоились о её учёбе.

Участие в СВО

- Что побудило вас написать прошение на добровольную отправку вас на СВО в качестве окормляющего священника?



- Побудило простое обстоятельство: Украина - моя родина. Когда в 2014 году там начались волнения, я не мог оставаться равнодушным, молился, чтобы Господь даровал победу воинству христианскому. Я – не политик, не разбираюсь во всех тонкостях и нюансах, но хочу, чтобы восторжествовала вера Православная. Это боль моего сердца о малой родине. Я тогда уже думал, как мне помочь, каким способом? Очень переживал, каждый день, приходя домой, включал телевизор, интернет, смотрел, слушал, вникал, пытался разобраться во всём. Но чем больше пытался разобраться, тем лучше понимал – ничем, кроме молитвы, помочь не могу. Надо служить, стараться оказать хотя бы духовную помощь.



Потом Бог дал мне мир в сердце, когда я познакомился с пророчеством преподобного Лаврентия Черниговского. Самым радостным было для меня узнать, что Богородица не даст нас в обиду и соберёт полки. Я стал ждать этого момента и мечтал попасть в число людей, которые будут защищать Православную веру.



Я помню день 21 сентября 2022 года, когда объявили мобилизацию. Мы отслужили службу Рождества Божией Матери, к нам приехали специалисты-кровельщики, чтобы смотреть фронт работ на строящемся храме. Поехали с ними туда, всё обговорили. А обратно решил пешком домой пойти. По пути заглянул в Центр соцзащиты, многие женщины оттуда – мои прихожанки. Захожу к ним, а у них глаза на мокром месте, плачут. Спрашиваю, что случилось? Отвечают – мобилизацию объявили. И для меня это было знаком. Я понял, что время пришло, что Божия Матерь взялась собирать полки на защиту всей Родины. А ещё я услышал, что погиб отец Евфимий Козловцев из Шадринской епархии. Всё это меня сильно тронуло, я приехал в епархию и написал прошение на имя владыки. И время ожидания своей очереди поехать на СВО, было для меня самым тяжелым.

- Матушка Иоанна не уговаривала вас отказаться от своего намерения?

- Матушка – верующий человек, всё понимает. Она не сразу узнала, что я прошение написал. Конечно, для неё это было потрясением, но я в глубине души был уверен, что она поддержит и поймёт, что в такое время нельзя оставаться в стороне. Конечно, по-женски ей не хотелось меня отпускать на фронт, но как христианка, жена священника, она моя опора и поддержка во всём. Поэтому я в ней не сомневался. Понятно, что время моего отсутствия ей тяжело далось. Но, слава Богу, мы всё пережили.

Жить хочу, но умереть готов

- В какое время вы были на СВО?



- с 18 августа по 16 ноября 2023 года. Из них почти месяц были в дороге туда и почти неделю – обратно. На передовой – два месяца. Это было по-своему счастливое время. Я приехал с таким чувством – жить хочу, но умереть готов. Там было находиться легко, многие духовные проблемы уходят, и ты более сосредоточен на молитве. Понимаешь важность и нужность своего пребывания там.



Были случаи – ребята идут на линию боевого столкновения, некоторые даже невоцерковлённые, но они признательны, что священник рядом, что молится за них. Мне самому было радостно служить, исповедовать и причащать их. Кто-то впервые приносил покаяние. Понимание своей нужности там дорогого стоит. Господь давал радость на сердце от осознания своей пользы и причастности. Там у священника есть возможность помогать не только духовно, но и физически – помочь в погрузке-разгрузке продуктов, свозить кого-то в нужное место; даже пищу приходилось готовить, когда ребята были заняты. Когда переезжали с места на место, то прибирал вещи ребят, ушедших на задание. И ребята видят, что ты вместе с ними, им радостно. За кружкой чая делятся своими мыслями, спрашивают о духовных вещах. Мы же там друг у друга, как на ладони. Мужской коллектив, где открытость, честность, порядочность. Все казаки пришли на СВО добровольно. Я не замечал неискренности, все с готовностью брались за любое дело, никто ни от чего не отлынивал. Царило братство, единение, взаимовыручка. Если видят, что кому-то тяжело, предлагают подменить. Все туда пришли для того, чтобы была польза – стране, людям. Прикрывали друг друга. На душе хорошо было находиться рядом с людьми, которые жертвуют собой, которые делают ратное дело. В мирной жизни, в житейской суете эти качества у людей тоже есть, но они не так заметны, там они сконцентрированы.

Радостно видеть веру в глазах людей! Там нет сомнений и вопросов, там вера - Бог есть! Он здесь и сейчас, Он с нами, Он живой, Он нас слышит и видит. Там ежечасно происходят случаи, когда Господь спасает. Я сам был свидетелем нескольких таких случаев.



По традиции, которую там завёл ещё отец Леонид Перчугов (бывший секретарь епархии – ред.), проводились службы на привезённом антиминсе. По мере перемещения подразделения делали своего рода храмы в палатках. Я таким образом служил в трёх местах. В ноябре стало невозможным находиться в лесопосадках, листва облетела, маскировки никакой, дроны летают. Мы на зимние квартиры переехали, в населенный пункт. Кстати, мы только уехали оттуда, как был прилёт, трёх оставшихся в рембазе ребят ранило.

Если про СВО говорить в общем, то хочу выразить благодарность нашему владыке Даниилу за благословение и молитвы. Благодарность всем, кто молится за солдат и священников. Молитвенная поддержка очень сильно чувствуется, она материализуется. Был такой случай – нужны просфоры, где их взять, не знаю. Не успел подумать, подходит человек - поехали, машина есть. Всё на таком уровне происходит: надо – пожалуйста!

Особые слова благодарности всем, кто за нас молится. Когда ты там находишься, эта молитва тебя окутывает. Нельзя её умалять, ослабевать.

- Вам приходилось там крестить, отпевать?

- Крестить – да, отпевать - нет. Когда начались активные боевые действия, появились ежедневные потери, погибшие были, но их сразу увозили в морг, и организовать отпевание не было возможности. Просто мы молились. По погибшим служили панихиды, за раненых – молебны за здравие.



Крестил нескольких человек, кто не успели это сделать до отправки на СВО или хотел подойти к этому более осознано, обдуманно, подготовившись. Те, кто не был уверен до конца, надо ли креститься, там приобретал ясность – надо.

- У вас там не возникало мысли – зря я сюда попросился?

- Нет! Наоборот!

- То есть, если бы сейчас всё повторилось заново, вы бы снова написали прошение и отправились на СВО?

- Да! В некотором смысле, я снова к этому готовлюсь, поеду, если понадобится. Как воля Божия будет, но я готов.



Война – это суд Божий. В христианской жизни от подвига нам не уклониться. Неважно, как и где мы его будем совершать, внешние обстоятельства не имеют никакого значения. Мы должны быть христианами всегда, во всех обстоятельствах, тем более, на войне. Просто, на войне всё обнажается. Там такая же жизнь, как и здесь, ничего нового, просто чаще теряешь друзей и знакомых. То, что в обычной жизни происходит за 5 лет, там может пройти за месяц. Там время сконцентрировано. Там другие скорости, другие периоды принятия решения. Я считаю, что христианин не должен желать избежать подвига. Я в последнее время наблюдаю такое поползновение – мы молимся, чтобы были мир, тишина и благополучие, но это не значит, чтобы не было подвига. А раз мы подвигов в повседневной жизни не проявляем, то приходят обстоятельства, когда мы их должны проявить или сдаться, отступить. Уклоняться от этого можно сколько угодно, но Господь всё равно нас поставит перед выбором. Не в войне дело. То, через что мы сейчас проходим, мы должны пройти. Вопрос в другом – как мы пройдём, кем мы выйдем? Надо молиться, чтобы Господь нам помог. Я очень сильно переживаю за всех нас, за себя, за Церковь Божию, но уверен – всё будет хорошо!

Священство и священники

- У меня познание жизни, познание Бога и познание священства проходило параллельно: в 22 года стал священником, и, можно сказать, жизнь познавал через священство. Моё формирование как сознательного, взрослого человека, так и священника происходило одновременно. Осознавал, что есть священство, что надо исполнить, чтобы Богу угодить, постараться без нареканий.



Священство – это соработничество Богу. Ты Ему принеси, подай и не мешай. Это главное – не мешать Богу делать Его дело.

В какой-то момент осознаешь, что ты Его помощник и должен ориентироваться на Него, предугадывать, что Он хочет. Иногда для нас это тайна. То есть, ты участвуешь в чем-то, но для тебя, как участника, это остаётся тайной, которая открывается, позже.

Я за время служения убедился в промысле Божием, в действиях Божьих. Бог действует в людях, в нас всех.

Я против того, чтобы отделять священство от мира. Мы те же христиане, которым Церковь доверила нести послушание, связанное со священнодействием. В некотором смысле мы – сфера обслуживания. Но разница в данном случае в том, что мы должны служить только Богу. Я помню, как владыка Иосиф говорил, что Церковь – не сфера услуг. Мы услужаем, но не обслуживаем. Мы служим Богу для того, чтобы Бог сделал пользу человеку. Получается, человеку мы служим, но не угождаем ему. Мы угождаем Богу для людей, золотая истина посередине, ее надо нащупать, почувствовать, определиться, чтобы ни вправо, ни влево, «ни ошую, ни одесную». Оказывается, можно согрешить и так, и так.



Помню, в школе у нас были дежурные. Священничество – это своего рода дежурство, только длиною в жизнь, потому что у нас, священников, принято служить до гробовой доски. Помню наставления отца Сергия Еремеева: ты едешь служить в деревню, а в деревне священник служит до гробовой доски. Приедешь, дом построишь, чтобы люди видели – ты с ними до конца.



Откуда эти мысли? Что-то у святых, прочитал, что-то услышал от наших владык, которые служили в Курганской епархии. За моё служение Бог дал нам несколько архипастырей, от каждого чему-то научился, взял себе то, что могу понести и что для меня приемлемо.

Священство – хорошая вещь. Мы же для людей – сопровождающие в Царство Небесное, как волонтеры. Мы не профессионалы, потому что профессионал у нас только Бог. Мы же все – ученики, которым доверили важное дело. За каждое своё слово мы дадим ответ. Священникам трудно спасаться, поэтому еще и еще раз прошу молитв за нас, за священничество, и за тех, кто нас благословляет на священство - владык наших, епископов, и за тех, кому мы служим.

Беседовала Татьяна Маковеева.