Публикации
Русская Православная Церковь Курганская епархия
По благословению
митрополита Курганского
и Белозерского Даниила

Иерей Алексей Плохов: «Порой на меня накатывает волна радости – я священник!»

20 Октября, 2020
Иерей Алексей Плохов: «Порой на меня  накатывает волна радости – я священник!»
Воспоминания из детства

 - Родился я в деревне Патраки Притобольного района Курганской области  6 марта 1991 года.  На свет появился вместе с братом-двойняшкой. Он старше  на полчаса, но я был крупнее (улыбается). Мама Вера Игнатьевна – почтальон, папа Владимир Анатольевич – тракторист, механизатор широкого профиля. Помню, как папа на тракторе с бульдозерной лопатой зимой возле дома делал большую снежную гору, в которой мы копали тоннели, эта гора до самой весны радовала нас.  В семье было четверо детей, но было ещё много  двоюродных братьев и сестёр (у мамы  в семье было 11 детей), и мы всегда играли все вместе большой ватагой. 

 В нашей семье не было православных традиций помимо куличиков и крашеных яиц на Пасху да творожных сырчиков на Рождество. В эти праздники мы, дети, ходили по домам, пели колядки и славили Христа. Но это, скорее, была игра. Никто православную веру нам не прививал. Упоминание Бога и обращение к Нему было чисто народным, типа «Да Бог с тобой!». Ну, ещё говорили, что Боженька может отрезать язык, если мы тайком курили или сквернословили.

 Дома у нас была корзинка с пуговицами, мне в них нравилось копаться. Как-то я нашел среди них простой крестик, мне он понравился, и я решил его надеть. Нашел верёвочку, вдел в крестик и носил его, не будучи ещё крещёным. Мне лет шесть было, но я откуда-то знал, что его надо носить на шее, хотя у нас в семье не было крещеных на тот период времени.  Мы всегда играли втроём – я,  мои родной и двоюродный братья. И если случалось, что говорили гадкие словеса или матерились, подражая взрослым,  то я говорил – нельзя повторять такие ужасные слова, надо просить, «Господи, прости», и крестик целовать. Мы так и делали.  Кончилось тем, что мама однажды увидела этот крестик у меня на шее, воскликнула: «Ах, ты где его взял? Он же чей-то, нельзя его носить, сними его, сними!»  Я снял. Куда он потом делся – не знаю, может, до сих пор в пуговицах лежит.

 Первые шаги к православию

- В Патраках окончил 4 класса, с 5 по 11-й класс учился в Давыдовке. Там был действующий храм, мимо которого мы проезжали каждый день, и мне всегда было интересно, что там происходит. Но я никогда в него не заходил. У нас говорили не «храм», а «церква», позже мне было странно слышать, когда церкви называли храмами. С этим словом у меня ассоциировались Афины, Артемида в Эфесе. 

Я был достаточно начитанным ребёнком. У меня были разные периоды верования. В начальной школе к религии  прилежание было больше.  Лет в 7 я прочитал Евангелие от Матфея  с переводом (старший брат выписал книгу по каталогу «Мир книги»). Потом я увлекся теорией эволюции и к вере охладел.  Классе в 4-м наступил период возвращения к вере, хотя я не могу сказать, чем он был спровоцирован. В храм меня никто не водил,  и я вообще думал, что он закрыт. Священника вживую впервые увидел на отпевании дедушки в январе 2004 года. В связи с этим у  меня сложилось впечатление, что в храме только отпевают и за упокой служат, всё печально и никакой  жизни там нет. Это мнение держалось у меня достаточно долго.  А потом  услышал разговор о вере со знакомым  нашей семьи, который чудом не погиб в пожаре и через это уверовал в Бога. И эти крупицы падали на сердце, и я снова стал проникаться православием. Заказал себе  «Православный молитвослов», правда книга была не совсем удачная для новоначальных, но других в каталоге не было. По ней я ещё до крещения пытался читать молитвы по разным жизненным случаям. То есть, неумелые попытки церковной жизни у меня происходили интуитивно, мне никто ничего не подсказывал. 

В библиотеке взял новенькую Библию с очень мелким шрифтом и очень истрёпанную брошюрочку «Первую книжку по Закону Божьему» - по ней я выучил основные молитвы  «Царю небесный», «Отче наш», «Богородица». Потом прочитал более основательную книгу по закону Божьему – житиями святых, с пояснениями об устройстве храма.

- Ты молился скрытно от родни?

- Я старался делать это, пока никого не было. Не то, что я их боялся,  просто мысли о молитве приходили ко мне  в одиночестве.

- А твой брат разделял эти увлечения?

 - О, нет. Он полная противоположность, его это никогда не интересовало. Мы жили в одной комнате, где был мой иконостас и его компьютер. Когда я уже окрестился и совершал вечерние правила, он включал во всю мощь группу «Бутырка». Я молился, а он слушал тюремный шансон (смеётся).

 - В каком возрасте принял Таинство Крещения?

 - В 15 лет. Причём, шел на это осознанно.  У сестры Татьяны муж работал на Севере, я у неё в Давыдовке  жил полгода, помогал по хозяйству. Туда приехал наш старший брат Валентин с женой, которая была уже крещена,  и дочкой. Они решили покреститься, и я с ними пошёл. Они за меня пожертвования внесли, потому что у меня, школьника,  денег не было. Крёстной мамой мне стала женщина из иконной лавки (я её немного знал раньше), а крёстным отцом – сам священник, отец Серафим. 

 - Папа тебя не наказал за то, что ослушался? 

 - Пришли после крещения из храма, а у сестры папа за столом сидит. Надулся и говорит мне: «Ну что, давай теперь молись!».  И тут я впервые в жизни ему нагрубил, сказав: «Я буду молиться, но не перед тобой». Хлопнул дверью и ушел. Позже конфликты у нас возникали, но мама больше вела со мной диалоги, споры и беседы. По  НТВ как-то показали, что кругом секты, что они там и не едят, и телевизор не смотрят, от всех прячутся. А я тоже решил, что, как настоящий христианин, телевизор смотреть не буду, перешёл жить в комнатку с иконостасом, в клуб не ходил – не интересно было общаться со сверстниками. И всё это вкупе маму встревожило, что я тоже попал в секту, хотя о. Серафим – каноничный православный священник.  Паспорта мы не жги, от ИНН не отрекались, власти признаём. Я ей объяснял, что стараюсь во время поста отойти от суеты. Мама немножко успокоилась, но всё равно ей было тяжело, она долго не могла смириться, и недопонимание длилось долго. 

 Хочу упомянуть про свою первую исповедь. Она случилась не сразу, ведь после крещения причащают без исповеди.  Прошло время. Моя крёстная стала меня звать на исповедь, а я про себя думал – чего она ко мне привязывается? Я же не знал, что крёстные обязаны следить за духовным развитием своих крестников.  Она подарила мне толковый  «Молитвослов»,  по нему я получил первый опыт подготовки к исповеди. Однажды я вижу, как крёстная выходит с исповеди и плачет. Я испугался – что случилось, кто-то умер, с детьми что-то?  А она – всё хорошо. Как хорошо, если ты плачешь? И лишь через полгода после крещения, когда я сам решился на первую исповедь, у меня тоже были слёзы. Я вспомнил всё, что меня мучило и терзало, свои проблемы, недовольства, чаяния и разочарования. Всё это изложил батюшке, заливаясь слезами.  

 После исповеди  мне стало легко,  светло и хорошо.  Именно  после первой исповеди я стал чувствовать крылья за спиной  после воскресных богослужений. Я их всю неделю ждал с нетерпением, сил мне хватало ровно от воскресенья до воскресенья.   Тогда ещё в моём лексиконе не было слова «благодать», поэтому я  считал, что надираюсь на службах сил и энергии на всю неделю. 

 В алтарь я попал достаточно быстро. Нужно было через неделю (службы были раз в неделю)  после крещения прийти на причастие.  Мне было интересно, и я стал ходить на причастие еженедельно в течение месяца,  стал запоминать песнопения и потихоньку подпевать. Петь мне всегда нравилось. Батюшка, увидев, как парнишка поёт, выглянул с алтаря, спросил, как я читаю, как учусь, и предложил пойти чтецом на клирос.  Дали книги домой, чтоб потренировался, показали сочетание славянских букв. Я пару раз потренировался, и месяца 2 или 3 читал  на клиросе часы и молитвы ко Святому Причастию. А потом батюшка позвал меня помогать в алтаре, подавать кадило, записки читать и прочее. 
Один раз мне не захотелось идти на службу, думал, буду лежать, «Слово пастыря» по телеку посмотрю. Пропустил службу, а потом мне так нехорошо было, неприятное состояние. И день ушёл в никуда, ужасно.

 Через полгода после крещения я вдруг сделал открытие, что в храме-то, оказывается, хорошо, светло, добро;  здесь молятся о живых, просят Бога об учёбе, работе, семье, благополучии. Я понял, что сюда не только отпевать возят, что ходить в храм  нужно и важно. Я стал воспринимать хождение сюда как нечто естественное и необходимое.

 Перед окончанием школы мне предстояло благословение на ношение  стихаря и подрясника – первых церковных одежд. Я уже два года исправно посещал богослужения, алтарничал, то было подано это прошение, которое владыка Константин благословил. И я поехал зимой, на праздник Александра Невского, в Курган, где отстоял соборную службу, и в конце службы в алтаре подошел к владыке Константину  за  благословением. Далось мне это сложно, мама была против поездки. После этого я ходил в храме в подряснике и стихаре, и это совсем другие ощущения. Это был 2008 год, я учился в 10 классе.

- В школе дразнили?

- В школе меня звали «святой отец», «падре» и прочее. Я не обижался, мне это нравилось, потому что я в глубине души уже помышлял о том, что свяжу жизнь с Церковью. В 9 классе после  экзаменов сразу хотел идти в семинарию, но мама сильно просила окончить 11 классов. «Может, передумаешь, это ты сейчас собрался, а потом всё пройдет», - говорила мама. Ничего не прошло (смеётся).

 После 11 класса по настоянию мамы я поступил в светский вуз (педагогический факультет КГУ, социальный педагог). Встал вопрос: я переезжаю в город, где мне дальше в храм ходить?  Батюшка Серафим попросил своего знакомого  –  ключаря Александро-Невского собора Владимира Лобова, чтобы тот разрешил его послушнику ходить к ним на службу. С сентября 2009 года я   попал в Александро-Невский собор. Сначала ходил на воскресные службы, а 1 апреля 2010 года меня позвали участвовать в архиерейской службе.  

 В Давыдовке в момент моего вхождения  в Церковь, знакомства с богослужением и религиозными практиками, мы служили в храмовом при деле (главный храм был отремонтирован только в 2008 году). Одним из первых святых, с которым я познакомился, был святитель Николай Угодник.  Его все знают и любят, к нему обращаются с просьбами. А в Давыдовке жил ребёнок с ДЦП, которого мне было очень жаль. Я за него молился Николаю Угоднику, чтобы тот его исцелил. Раз ему свечку поставил, два,  - так целый месяц ставил, но ребёнок не выздоровел. Я обиделся на святителя и перестал ему свечи ставить.  А позже, уже живя в Кургане,  перед одной из исповедей я осознал, что в сердце у меня есть такая печаль – обида на Николая Чудотворца. Мне стало перед ним неудобно, я искренне просил у него прощения за своё неверие.  Нам ведь неизвестна воля Божия.  Мне после этого стало легче, и отношения со святителем Николаем у меня наладились (улыбается).

 В Александро-Невском храме

 - При владыке Константине я стал иподиаконом, продолжал служить при владыке Иосифе, а владыка Даниил в апреле этого года рукоположил меня в священники. За время иподиаконства успел недолгое время побыть в Чимеево в качестве секретаря – моего духовного отца Серафима как раз перевели в Чимеевскую обитель, ему нужен был помощник. Я поначалу отказывался, потом согласился, в 2012 году  переехал в Чимеево, перевёлся на заочное отделение. Пробыл там около трёх месяцев. Но по семейным обстоятельствам мне пришлось вернуться в Курган.
Обратно в Александро-Невский собор меня взяли не сразу, и почти месяц я ходил сюда как прихожанин. Мне было печально от мысли – а вдруг я никогда больше не смогу попасть в алтарь. Я не представлял себе, что воскресное утро можно провести иначе, чем за богослужением.

 В этот период я понял, что чувствуют люди, оставшиеся без работы. Деньги кончались, резюме, которые я отправлял в разные места, оставались без ответа. Видно, таков был Божий промысел, такой урок, чтобы мне стали понятны проблемы других людей. Это ценный опыт.

Спустя месяц меня приняли вновь в собор иподиаконом и алтарником. Я восстановился на заочном отделении КГУ и в 2010 году  поступил на заочное отделение в Екатеринбургскую семинарию. Правда,  студент-то я  ещё тот: то у меня сессии совпадали, то что-то приключалось, я то ездил на сессии, то пропускал. В общем, учёба у меня там всё ещё продолжается. 

2012-2013 годы у меня были не самыми лёгкими. Я ушёл из Чимеево, был без работы, расстался со своей избранницей. Было тяжело, и в самые трудные минуты я ходил к своей знакомой в аптеку. Им понадобился помощник по разбору и фасовке  товаров, они позвали меня, я себя в этом деле попробовал. Мне очень понравилось, и с 2013 по 2915 годы я подрабатывал  в аптеке сначала фасовщиком, затем – продавцом-консультантом. Работал в ночные смены (от 7 до 15 в месяц), случалось, что все 24 часа в сутках у меня были рабочими. Я привык, и сейчас достаточно легко переношу ночные службы. 

- Благодаря работе в аптеке ты сейчас в епархии непререкаемый авторитет в вопросах лекарств.

- Да, накопленный опыт даёт мне возможность советовать и помогать. И в плане общения я  там научился контактировать, слушать и слышать людей. В аптеке я прошёл моральную и духовную школу.

О личном

- Будущую супругу я первый раз увидел  в Казанском храме села Давыдовка. Туда она ездила со знакомыми, которые любили бывать у доброго  батюшки Серафима. Я увидел девушку с косой до колен. Эту косу я заприметил, когда забирал записки в лавке  и относил их в алтарь.  Лица я не запомнил, только эту роскошную косу. Позже она мне призналась, что тоже меня заприметила, и я ей понравился.  Спустя три месяца наша общая знакомая позвонила мне и сказала, что есть такая девушка Лидия, которая хочет пообщаться по вопросам христианства и православия.  А мне очень нравилось рассказывать людям про христианство, тем более, что дома об этом говорить не удавалось, все разговоры кончались спорами.  А тут мне предложили учить девушку. 

Мы созвонились, и первый же наш разговор   продлился больше двух часов, хотя я на тот момент не знал, что это та самая девушка с косой. Стали периодически созваниваться, и впервые увиделись  через полгода на православной выставке-ярмарке.  Она пришла на службу, в которой я участвовал, а после богослужения мы уехали на выставку.  Сейчас я вспоминаю, как решительно себя вёл: схватил её за руку, провёл по всем значимым святыням. 

После этого не встречались до мая, потому что Лидия училась, сначала были сессии, после которых она уезжала на родину в Канск. Тогда я у неё впервые побывал в гостях, мы пили разные чаи с вареньем. Вели многочасовые разговоры, которые мне очень нравились – девушка начитанная, хорошо знала Библию, излагала Священное Писание доходчивым современным языком. Очень умная, а это меня всегда привлекало в людях. Так завязалось наше общение.
Продружили год, другой. Я стал заговаривать о свадьбе, но она не была к этому готова.  А мне очень хотелось жениться, и сейчас даже трудно сказать – была ли это горячая любовь или  желание быстрее получить сан священника. Что скрывать, я уже тогда видел себя именно белым священником сельского храма. 

Мы дружили три года, прежде чем наш брак состоялся. 25 июля 2015 года  у нас состоялась свадьба, 26-го – венчание, а 1 октября меня рукоположили в диаконы.

Священство

- Отец Алексей, рукоположение тебя в священники 26 апреля этого года проходило на моих глазах. Я видела, как трепетно ты к этому отнёсся. Чем ты стал отличаться от себя, прежнего? Есть ли изменения в жизни, в мировоззрении, в отношениях  с людьми? 

- Стоит сказать, что я ждал священства достаточно долго. Причины были разные. Я полагаю, что нужно было пройти горнило испытаний и определённого очищения.  С момента рукоположения в диакона в 2015 году и до момента рукоположения в священники  произошло много разных событий, испытаний.   В разные периоды жизни я стремился получить сан по разным причинам: и как получение некой власти, и как возможность самореализации, и как почёт и уважение среди прочих, лёгкая возвышенность и надменность, и как, не буду скрывать,  финансовое благополучие – (мы с женой больше года жили на мою  зарплату 13 тыс.  рублей) 

Я никогда не хотел быть диаконом, и поэтому несколько раз писал прошение с просьбой рукоположить в священники. Но мне ответили, что диаконов не хватает. А в качестве утешения спустя полгода, в апреле 2016 года мне вручили награду – ношение  двойного ораря. И когда на меня орарь надели, я понял, что священником мне не быть ещё долго.
Я смирился с этим. Мысли о священстве иногда меня посещали, но мысль о том, что можно будет зарабатывать деньги, постепенно ушла на задний план. Я стал думать  - ну не буду священником, но служить буду, у меня появились обязанности в миссионерском отделе, в культуре. Пришло понимание, что мне семинария нужна для того, чтобы быть компетентным, мог разбираться сам и советовать людям.  Думал, ну известный миссионер Кураев служит же диаконом, может, и я так буду… Появилась мысль – священничество мне нужно, чтобы в храме донести людям слово Божие, как бы это громко ни звучало. Я ведь изначально думал, что буду священником в Давыдовке, мне казалось, что это самое лучшее, что может быть в жизни,  про город вообще не мечтал. Хотелось следовать этой фразе, чтобы научить, передать, рассказать, что есть Христос, и с Ним хорошо! 

К этим размышлениям пришёл где-то год назад. Я понял, что если  и хочу стать священником, то именно для этой цели. Христос не в сказках, вот Он, с Ним нужно жить, дружить не из страха, а потому что Бог – наш брат, отец, друг, надежда и опора. Именно ради этого я стал стремиться к священству.  С Богом у меня были мысленные беседы и даже споры. Я думал, «Господи, если ты мне поможешь, я буду священником именно в таком ключе – пусть в деревне, пусть без денег,  но чтобы была возможность служить Тебе и приносить пользу».

Само рукоположение было очень трогательное. Спал накануне замечательно, утром был на подъёме. И вот хиротония. Владыка молится, и тут меня слёзы пробили (с трудом говорит, вспоминая тот момент). Это самое лучшее, что со мной было в жизни! Этого  я чаял и ожидал больше всего, и это сбылось! Бесконечная благодарность Богу – я же знаю все свои проступки, своё поведение, мысли, а Ты допускаешь меня до служения! Недостоин я, а ты меня принимаешь.  И от этого-то у меня и были слёзы: я  знал своё недостоинство, а Он допустил до высокого служения.

Перед рукоположением владыка меня наставлял – ты должен чувствовать себя достойным, и когда будет рукоположение, только молись и ни о чём не думай. Я и молился: Господи, дай мне быть достойным священником, чтобы я мог принести людям пользу, чтобы  не быть искушением для людей. 

Счастью моему не было предела, хотелось прыгать от радости, но было неудобно – мы же в храме, а не в пустыне Африки (смеётся) . Первое время не верилось, что священник. Только тогда, когда я самостоятельно служил первую свою Литургию, почувствовал, что я – священник. И до сих пор на меня порой накатывает волна радости – я священник!!

- Священнику приходится и крестить, и отпевать, а это тоже эмоции, положительные и отрицательные

– Некоторый опыт отпевания у меня был и прежде, я помогал своим друзьям-священникам. Так что отпевание – дело привычное, тексты канона и ермосов я знаю наизусть. Сложность была не в этом, а в эмоциональном общении с горюющими родственниками, особенно, если ты сам перенёс такую утрату (у меня относительно недавно тоже не стало бабушки). Всегда стараюсь сказать утешительное слово поддержки, укрепить их на молитве.  Сложно бывает, ведь ты эту людскую боль пропускаешь через себя. Но если её сторониться, то получается автоматизм. Не знаю, как у кого, но у меня в этом случае не происходит молитвы, а я так не хочу.  Я стараюсь, чтобы отпевание было не магией, а молитвой. 
Но надо соблюдать грань, меня об этом более опытные священники предупреждали. Может, я и чересчур сильно погружаюсь, но именно так я побуждаю себя молиться, по-другому не умею и не могу.  

Другое дело крещение. В огласительных беседах хочется заронить в души людей зернышки веры, иначе будет профанация,  бездушный конвейер. Как-то на беседу вместе с друзьями за компанию приходила девушка восточной национальности, и, послушав наш разговор, захотела принять православие и окреститься. Мы её окрестили на следующий день. Мне было приятно и радостно  – чего-то такое я сказал, что человек захотел окреститься.

И напоследок

- Изменилось ли  отношение родителей к твоему роду занятий?

- Поначалу у них было неприятие. Но они поняли, что храм я оставлять не собираюсь, что это для меня смысл жизни, смирились, что я буду священником. 

- Как предпочитаешь проводить свободное время?

- Когда вдруг такое время образуется, то летом предпочитаю выезжать по грибы – я это люблю страшно! Недавно открыл для себя, что мне нравятся огородные занятия (в детстве я это не любил, заставляли). Раньше не любил гулять, шатание по улицам находил бессмысленным, предпочитал проводить время за чтением. Сейчас под влиянием друзей стал привыкать. Люблю наводить дома порядок, выбрасывать лишнее (пока жена на работе). По настроению – сходить в кафе, разбавить будни и сделать для себя небольшой праздник.

– Лучше себя ощущаешь в рясе или в мирской одежде? 

- Всему своё место. Был печальный опыт, когда я ходил в магазин в подряснике, и все заглядывали в корзинку, что там поп берёт. Мне было неуютно. Не нравится лишнее внимание.

- Что более всего священники ценят в своих прихожанах? 

-  Для прихода нужны люди постоянные, которые храм посещают регулярно. Важно, чтобы посещение храма не было для них формальным, чтобы это стало для них жизненной необходимостью.  Нужны люди, понимающие, что жить по заповедям Божиим – это нормально, так же, как дышать. Чтобы они храм не воспринимали как бюро по оказанию услуг, а как Дом Божий, дом родной для себя. Чтобы в храме они были и не начальниками, и не сторонними людьми. Не были безучастными к жизни Церкви, чтобы её проблемы их тоже волновали, затрагивали. Чтобы люди  чувствовали, что они – чада Христовы, а священник не связист с небом, а помощник, предстоятель, символизирующий собой Христа. Чтобы они не были сторонними наблюдателями: в храм пришёл, свечку поставил, а остальное всё неважно.

- Если б снова начать, ты бы выбрал опять этот путь? 

- Возможно, я бы что-то поправил. С другой стороны, случись всё раньше, где бы я сейчас был? Где-нибудь на задворках? Не был бы в епархии, не познакомился с хорошими людьми. Пусть остаётся всё, как  есть сейчас – со всеми моими ошибками, сомнениями, переживаниями. На самом деле, горнило испытаний, которое было на пути от диакона в священники,  было необходимо, я сейчас это понимаю.  

- Что ты считаешь своей главной задачей?

- Часто люди, приходящие в храм со своей болью, не получают там облегчения.  Церковные бабушки, начитавшиеся суровых аскетических книжек, дают указания, ограничения. Свою задачу как священника я вижу в том, чтобы уменьшить душевную боль людей. На исповеди – поддержать и указать им направление выхода из проблемы, чтобы они уходили от меня радостные, что их поняли и поддержали. Это очень важно – уменьшить боль в человеке, это главное в пастырском служении.

Беседовала Татьяна Маковеева.

Назад к списку