Протоиерей Александр Александров: «Дед-священник предсказал мой жизненный путь»

- Отец Александр, когда вас владыка поздравлял с 70-летием, вы в ответ рассказали о трёх самых памятных днях рождения. Что это за дни?

- Особо запомнилось 30-летие: тогда ещё родители были живы, все родные собрались, поздравляли меня, радостно было, весело. 60 лет помнится – пенсионный возраст наступил, собирались приходом, глава администрации приходил, наш благочинный. Ну и этот юбилей – 70 лет, снова в Кургане.



Предсказание деда

- Вы родились 2 сентября 1952 года в Кургане в рабочей семье?

- Да, отец работал на заводе в Нижнем Тагиле, танки делал, поэтому во время войны у него была бронь; мама была швеёй на швейной фабрике. В семье росло двое детей – я и старший брат. Время было послевоенное, нелёгкое. Родители были рабочие люди, а вот дед Алексей, отец моего отца, был священником. 25 лет отсидел в Карлаге, выпустили его в 1953 году по амнистии, после смерти Сталина. Хлебнул он лиха! Пришёл худущий! Но мне был тогда год, я его такого только по фотографии помню. Он вскорости от нас уехал на родину – на Волгу, снова служил в храме. А я школу окончил и поехал с родителями к нему в гости. Помню – он бородатый, седой, сидим за столом, кушаем, а он мне говорит – поступай в семинарию. Я ему – только школу кончил, не до учёбы мне сейчас. А дед предсказал – всё равно нашего креста не избежишь. Дед умер, когда я служил в армии.



Учился я в школе № 43, это в Рябково. Вначале мы жили за Тоболом напротив рынка, там был Собачий посёлок, но каждый год нас топило весной, и мы переехали в Рябково, где стали выделять участки под строительство домов. Родители тоже построили домик. Помню рябковскую церковь, она стояла в районе, где теперь кинотеатр «Спутник». Напротив храма было одно из зданий нашей школы, и когда церковные колокола звонили, мы, пионеры в красных галстуках, бегали туда смотреть - нам было интересно. Добираться до Рябково было тяжело – автобусы только до КМЗ ходили, а дальше – пешком или на грузовой машине. Так мы и жили.

Окончив 10 классов, я устроился на Химмаш, чтобы до армии поработать, профессию получить. Призвали меня в ВВС, в Хабаровске мы охраняли аэродром, самолёты. Служба прошла нормально.



В мае 1972 года демобилизовался, в октябре того же года – женился. Супруга, Людмила, родом из Щучанского района, училась в Кургане на медсестру, но с медициной у неё не сложилось, стала работать поваром в ресторане «Тобол». Поженились, дети народились, две дочери с разницей в девять лет - Виктория и Светлана.

Надо стало своим жильём обзаводиться – с родителями и семьёй брата жить было не с руки, поэтому пошёл работать кочегаром в «Тепловые сети», где квартиры давали – сначала как служебное жильё, а через 10 лет – уже в собственность.. Отработал этот срок, как говорится, от звонка до звонка.



- В вашей биографии написано, что вы трижды пытались поступить в Свердловский юридический институт. А почему именно туда?

- Тяга была к юриспруденции. Но я не поступил, хотя все три раза набирал необходимое количество баллов. Просто у меня дядя и брат отсидели в тюрьме, за это меня отсеивали.

- А другое, не юридическое, образование вы не пробовали получить?



- Да что-то не захотелось. Работа затянула. Я после теплосетей ещё на «Корвете» в секретном цехе работал, где собирали буксиры для подводных диверсантов. Работа была интересная, много научился руками делать.

А потом началась перестройка, цех закрыли, стала появляться кооперация. А я с детства неплохо рисовал и руками кое-что умел делать, поэтому организовал свой кооператив. Мы изготавливали деревянные скульптуры, оформляли дворы. Всё было хорошо, но надоело мне, не хотелось идти на работу. Мы жили в центре, а моё предприятие было возле реки Тобол. Ну не идут ноги на работу, а ведут к храму Александра Невского! Его только-только верующим вернули, а до этого там краеведческий музей и планетарий располагались. Пришёл я к храму, и думаю – что я тут забыл? Ушёл. Ходил-ходил – опять ноги привели к крыльцу храма. Я опять ушёл, но и в третий раз снова к храму вернулся. И тогда понял - надо сюда зайти. Захожу, а там икон мало было, пустовато. Смотрю – на лавочке дедушка какой-то сидит. Решил я с ним побеседовать, пошёл к нему, а метра за три до него меня как будто какая-то сила согнула, и я остаток пути на четвереньках полз. А он сидит. Я голову ему на колени положил и заплакал. Он меня по волосам гладит и говорит: «Ну что, Александр, не избежал нашего креста?». У меня сразу слёзы высохли! Я спрашиваю: «Вы, что ли, моего деда знали?». Он говорит: «Нет, это тебя Господь призывает, Он мне подсказал». Это был монах отец Ермоген.



Так я и пришёл в Церковь. Отдал своё предприятие другим людям, стал работать в храме. Вначале был послушником, диаконом служил какое-то время, помогал отцу Иоанну Юшину восстанавливать храм в Больше-Курейном. Пригодилось моё умение работать руками.

Первые шаги

- Как отнеслась семья к вашему решению посвятить себя Церкви?

- Спокойно. Жена сказала – это той выбор, иди. Родители тоже благословили.

- В вашей биографии указано, что вы выполняли послушание алтарника и чтеца. Сами научились читать на церковно-славянском?



- Нет. Была такая клиросная Любушка, она сейчас на пенсии. Строгая такая тётка! Как ошибку сделаю, так она мне локтем под ребро! (смеётся) Постоянно носил с собой Псалтырь, читал каждую свободную минуту. Позже поставили меня на клирос, стал читать там – певец из меня никудышный, а читать-то прилично получалось.

- Что вам больше всего запомнилось из тех послушнических лет?



- Запомнилось, что при храме мальчишек много было. Миша Кучеров, например, Миша Шушарин (сейчас они уже священники). Они тут бегали, Миша Кучеров всё улыбался, и сейчас улыбается! Батюшки запомнились – Аристарх Егошин, Владимир Кузнецов, Геннадий Вахтомин, Николай Чирков – хорошие батюшки были! Отца Григория Пономарёва помню: когда меня рукополагали, он благословлял.



В 1996 году на преподобного Сергия Радонежского владыка Михаил рукоположил меня в диаконы. Но не сразу. Первый раз назначили дату, я шёл на службу, переходили дорогу толпой, я в центре был, но меня одного машина выхватила и сбила. Ногу мне зашибло, в больницу увезли, я пару недель хромал. Владыка говорит – это на тебя бес напал! На второй раз рукоположили: меня в диаконы, а Павла Балакина (он сейчас в Боровлянке служит) - в священники.

- Это было в октябре, а через пару месяцев – в январе 1997 года вас рукоположили во пресвитеры.



- Да, на Крещение это было. Я продолжил служить в Александро-Невском соборе. Года через два меня назначили в Юргамышский район – там храм-памятник был, его не давали восстанавливать. А когда произошёл развал Советского Союза, и между Казахстаном и Курганской областью стали устанавливать границу, меня направили в приграничный район – в Целинное. Поехал я туда не один, со мной прихожане – Сергей Перминов с сыновьями и женой, она на клиросе пела, а он помогал храм восстанавливать. Сейчас отец Сергий - священник, и сын его Даниил – тоже.



Там мы вначале служили в приспособленном помещении и одновременно строили храм – нам отдали здание бывшего кинотеатра, пострадавшее от пожара. Слава Богу, глава районной администрации Василий Михайлович Ведерников (хороший был мужик) никогда в помощи не отказывал. Губернатор Олег Богомолов к нам приезжал, заходил в храм, тоже помогал.

Кроме Целинного у меня в окормлении были Альменевский и Сафакулевский районы. Приходилось мне по трём районам разъезжать, дома, конечно, бывал редко, наездами. В то время очень много людей принимали Таинство Крещения – по 30-40 человек, а в соборе – так до двухсот зараз приходило. Да это и понятно: дали ход вере Православной, вот люди и начали креститься, отпевать, венчать. В Казак-Кочердыке, бывшей казачьей станице нам церковь в честь Вознесения Господня отдали, там тоже служить приходилось. То есть, времени свободного не было.



Так прошло лет 5-6. Тогда священники были не в каждом районе. Как раз, когда мы освящали храм Архистратига Михаила в Целинном, то мой зять, муж старшей дочери, Андрей Бабашкин, рукоположился. Его владыка сразу в Мокроусово направил. Сейчас он в Туринске служит, в том храме, откуда я в Курган вернулся.

В Целинном у меня был случай: приехали в одну деревню, отслужили вечернюю службу, собираемся спать ложиться. Слышу – кто-то в окно стучит. Я шторку отдёрнул, гляжу, а там морда рогатая, с бородой! Я подумал – ну, батя, замолился, что уже черти кажутся. А хозяйка говорит – да это наш козёл Борька опять в окошко лезет! (смеётся)

Потом меня из Целинного перевели в Раскатиху Притобольного района. Там я недолго прослужил – отец Павел Балин попросился туда. А меня отправили в Курган в Кирилло-Мефодьевский храм Заозёрного, служили с отцом Дмитрием Алексеевым в вагончике. Там я резную колокольню сделал своими руками, крыльцо резное, колодец оформил. Начали паломнические поездки организовывать. Народ ко мне стал хорошо относиться.

- В августе 2003 года вас отправили в запрет. Причина?



- Личностный конфликт – с одним батюшкой характерами не сошлись. Через четыре месяца запрет сняли, дали разрешение на переход в другую епархию, и я поехал в Екатеринбург к владыке Викентию. Тот направил меня служить Туринск духовником в Свято-Николаевском женском монастыре. Со мной в Туринск семья приехала - жена, старшая дочь с зятем. В монастыре я служил пять лет - духовником, вторым священником. А потом владыка Викентий дал мне храм во имя Сретения Господня, построенный в 1725 году ещё при Петре 1. Развалины!!! От него только остов остался, а внутри что творилось!!! До 1927 года он был действующий, потом последнего священника расстреляли, а храм закрыли. Там артель была, ложки-вилки штамповали, во время войны учили собак, которые под танки бросались. Потом здесь воинская часть была, и солдатики храм сожгли.

- То есть, вам пришлось и храм восстанавливать, и приход организовывать?



- Начал с того, что пошёл к главе администрации, мне выделили двухэтажный купеческий особнячок, стали там служить, одновременно порядок в храме начали наводить и служить в нём молебны. К нам начали приходить бабушки-дедушки, более молодые жители города. Сформировался приход. 10 мая 2010 владыка издал указ об образовании прихода, а в августе мы уже начали служить в молельном доме.



А восстановлением храма мы плотно занимались лет пять. Там благодаря одному прихожанину был смонтирован тёплый пол, выложил его плиткой. Но перед Пасхой в Страстную Седмицу нас подожгли: залезли по лесам на второй этаж и сбросили вниз бутылку с зажигательной смесью. Загорелись полы, крыша. Хорошо, что свод был кирпичный, сохранились иконы, иконостас, который я сам делал. Переживали все – такое расстройство! Злоумышленников не нашли. Но мы до августа восстановились после пожара, люди помогали, чем могли. Мы нашли силы, и всё сделали по-новому.

Сейчас храм – белый изнутри, иконы все писанные. Прихожане заказывали иконописцам иконы по своему желанию и на свои средства. Курганский иконописец Андрей Марков помогал – мы ему заказывали, привозили готовые доски, он писал, а мы обратно увозили. Они по 50 тысяч рублей стоят, это немало. Но это людей не останавливало – все стены двух приделов были в иконах. Хорошее начинание и хороший результат!

- Сколько лет вы отслужили в Сретенском храме города Туринска?



- До 2020 года, а потом снова вернулся в Курган, чтобы поддержать младшую дочь – у неё нелады в семье пошли. Там дом продали, здесь квартиру купили. Ну, в Кургане мне всё с детства знакомо. Первый год после приезда ходил в Богоявленский собор - мне не сразу подписали указ о переводе в Курганскую епархию. Пока с документами утрясалось, я по разрешению секретаря епархии отца Леонида Перчугова там служил по воскресным дням, а на неделе своими делами занимался – беседки вырезал, чтобы было на что жить семье. Две беседки успел сделать. А когда документы пришли, меня в Александро-Невский собор перевели служить.

- Вам довелось служить в двух епархиях. Есть какие-либо своеобразия, отличия?



- Ту епархию отличают большие расстояния: до Екатеринбурга – 300 км, до Верхотурья – 400 км. Приходилось постоянно делать такие перегоны. Выматывали поездки. Здесь такого нет. А служба везде одинаковая.

- А народ?

- Там ссыльных много было, после войны пленные немцы лес рубили. Поэтому люди разобщены – одни сидели, другие их охраняли, и хоть время прошло, но потомки. Но костяк, в основном, хорошие люди. Постоянно мне пишут, в гости зовут, сами ко мне приезжают, не забывают меня.

- Вы духовное образование получили?



- Нет. Я как-то написал прошение владыке Михаилу, чтобы поступить в семинарию. Он спрашивает – а ты на кого будешь учиться? На попа. А ты кто? У тебя три района, что времени свободного много? Иди, служи. Раньше сильно образования не требовали, главное – вакансии священников заполнить. Не до учёбы было. А потом уже и возраст подошёл, какая учёба, когда мне за 60 лет? Так и служу.

- А как знания получаете?

- Самообразование. Читаю книги, у меня их много. Сейчас и интернет помогает, стало проще учиться.

- Не возникало ли у вас мысли о том, что вы зря выбрали стезю священника?

- Нет. Ведь не зря мне дед предсказывал жизненный путь! И отец Ермоген, с которым я в соборе встретился, сказал, что меня Господь призвал. А он прозорливый был старичок!



Смотрю на тех, с кем служил - все постарели. С отцом Евгением Смирновым мы в одном цехе на Химмаше работали, я слесарем, а он – сварщиком, напротив меня стоял. Рыжий такой был, а сейчас – седой. Отец Николай Чирков, который был благочинным города Кургана, а сейчас на покое.

- Из каких дел состоит ваш обычный день? Во сколько вы встаёте? Когда и чем заканчивается ваш день?

- Если на службу идти, то встаю в 5 часов утра – чтобы успеть помолиться, сделать все необходимые дела, с матушкой пообщаться. Сейчас два моих внука у нас живут, с ними общаюсь. Если на службу не надо, то пацанам больше времени уделяю. Один учится в 6 классе, другой – в 3. Помогаю собраться на секцию, отправляю.

- Они крещёные?



- Да, но в церковь не ходят. Родители с ними не занимались, вот они и не привыкли к храму.

- То есть, ваша старшая дочь воцерковлена, преподавала в воскресной школе, стала матушкой, а у младшей такого не получилась?

- Да, так. Ну, ещё мы прошлой осенью дачу купили, напротив пляжа Бабьи пески, но я жене сразу сказал - если надо там забор сделать, теплицу, веранду, отремонтировать что-то – сделаю, а в земле копаться не буду. Не моё это. Ну а жена уже урожай собрала, картошки 30 ведер накопала.

- Внуки вас слушаются?



- Они больше к отцу тянутся, они с ним видятся, гостят у него. Мы не запрещаем.

- Вечером что делаете?

- Книги читаю, телевизор смотрю – новости из Украины. Жалко ребят. Предпочитаю тематические передачи типа «Военная тайна»

- Вы священник с большим жизненным опытом, к вам наверняка часто обращаются за советами. С какими проблемами чаще всего приходят люди?



- Женщины, в основном, жалуются на не сложившуюся личную жизнь, на проблемы в семье, спрашивают, что им делать. Я никогда не советую разводиться, если, конечно, муж не распускает руки. И то примирить их стараешься. Не сторонник я того, чтобы браки распадались, особенно, если в семье дети есть, для них это сильный удар. Внушаю, чтобы взрослые взялись за ум, перестали грешить. Кто-то слушается, а кому-то говорить бесполезно.

- Вам исполнилось 70 лет. Вы планируете продолжать служить?



- Священники служат, пока здоровье есть. Я пока нормально себя чувствую, хотя и давление скачет, и кашель какой-то после ковида привязался.

- Что бы вам хотелось успеть, постичь в жизни?



- В первую очередь – внуков поставить на ноги, чтобы они людьми хорошими стали.

- Но вы не будете огорчены, если они никогда не придут в Церковь?

- Я думаю, что они придут. Просто у них сейчас возраст дурной. Но со временем это проходит. Старший уже спокойнее стал. Пройдёт это. Мне, конечно, хотелось, чтобы они служили в храме, иподиаконами стали. Буду к этому усилия прикладывать. Династию-то нужно продолжать. Правда, у старшей дочери есть сын Дима, а внучка Варя с семинаристом переписывается. Так что продолжатели дела будут, даст Бог.

Два любимых дела

- Вы много рассказывали о том, что работаете с деревом. Вы самоучка?



- Да, сам – как-то взялся и пошло. Икону вырезать для меня не проблема. В Алапаевске большую беседку подарил, в Туринске в женском монастыре сделал беседочку. Я никогда не сидел без дела, либо служил, либо дерево резал.

- Будет ли правильно сказать, что у вас в жизни два любимых дела – служение и резьба по дереву?

- Да. Одно другому не мешает, а даже помогает. Работа с деревом даёт материальное подспорье семье.

- Какие черты человеческого характера вы не приемлете?

- Я не могу мириться с изменой в семье. Но приходится людей прощать – если мы людей не простим, то и Господь не простит.

- Вы считаете себя добрым человеком?



- Да

- А в чём проявляется ваша доброта?

- Не умею отказывать людям.

- А люди этим не злоупотребляют?

- Мне всю жизнь хорошие люди встречаются, что в Туринске, что в Кургане. Были несколько неприятных людей, но они быстро отходят, поняв, что у нас ничего общего нет. А связывает нас, в основном, общее дело, такое, как восстановление храма.

Беседовала Татьяна Маковеева.